Когда лендровер Каррингтона подкатил к контрольному посту, перекрывавшему шоссе шлагбаумом, возле будки охраны уже стоял черный потасканный лимузин. Рядом прохаживался Томпсон. Каррингтон сразу узнал его.

Время, в течение которого они не встречались, мало изменило Фреда. Перед Каррингтоном стоял мужчина лет сорока, высокий, поджарый, но с крепкой, широкой костью. Вытянутое, с резкими, грубоватыми чертами лицо, отливающие медью волосы, постриженные коротким ежиком; глубоко посаженные стальные глаза, брови вразлет, приплюснутые уши профессионала борца придавали ему вид энергичный и мужественный. В уголках губ залегли глубокие прямые складки, подчеркивавшие отчужденность и жестокость характера.

— Салют, Фред!

Каррингтон едва не ляпнул вертевшееся на языке слово «фрод» — мошенник. Так однокашники, выпускники Вест-Пойнта, в своем кругу за глаза звали Томпсона, тем самым отдавая дань его деловым качествам.

— Салют, Фред! С благополучным прибытием! Не печалься, если ваши места тебе не показались. Поживешь и поймешь — здесь райский уголок.

— Салют, Бен! — Широко улыбаясь, Фред протянул лапищу и тряхнул руку приятеля. — Ты все шутишь. Или это от радости, что уезжаешь?

— Рад тебя видеть, старый дьявол, — не отвечая на вопрос, сказал Каррингтон и похлопал Томпсона по широкой костистой спине. — Подожди минуту. Ахмед перегрузит твои вещи в мой танк, и мы отпустим твою колымагу.

— Стоит ли возиться? Давай я сяду к тебе, а чемоданы сгрузим уже на месте.

— Извини, старина, предложение не проходит. В рай, как известно, есть только вход. Лишь ангелы имеют право передвигаться туда и обратно. Твой водитель, судя по его физиономии, не ангел, а обычный фрод.

Произнеся это, Каррингтон ощутил облегчение. Он все же вставил в разговор слово, которое с утра вертелось на языке.

— Мошенник не мошенник — откуда мне знать? — сказал Фред мрачно. — Такого дали в Центре. Там-то, надеюсь, люди проверенные?

— Не знаю, сэр! — шутовски ответил Каррингтон. Он был возбужден, радостей и не скрывал своего состояния. Два года торчания в подлой дыре для него благополучно кончались. — В Центре могут быть всякие. А вот в раю работают только люди серьезные. Я имею в виду, сэр, что они работают под вашим руководством.

Фред засмеялся.

— Узнаю твои шутки, Бен. И чем ты веселее, тем у меня больше желания посмотреть на то, как ты тут тратишь денежки американских налогоплательщиков.

— Сэр, — сразу став серьезным, ответил Каррингтон, — я не трачу здесь денег. Я вкладываю их в полезное дело. Значит, сберегаю.

Он повернулся к шоферу:

— Ахмед! Перекинь «золотой запас» полковника Томпсона в наш танк.

— Старина, — сказал Фред, — ты ведь не случайно второй раз называешь свой драндулет танком. С чего бы это?

— Чтобы ты сразу вник в традиции райского уголка. Генерал Зия Нур до моего приезда сюда проводил по всем отчетам эту машину как танк. А танк кому-то продал.

— Всего один танк? — спросил Томпсон скептически. — Это немного. Я сталкивался, когда их продавали десятками.

По дороге в лагерь они не говорили о службе. Полчаса езды — время небольшое, и промолчать его для людей, которые привыкли вести откровенные беседы только с глазу на глаз, трудности не составляло.

Лагерь специального назначения располагался в долине, окруженной облезлыми каменистыми взгорьями. Со всех сторон его обтягивала густая паутина колючей проволоки. Торчали мрачные вышки, на которых были установлены прожекторы и пулеметы. Белели щиты с предупредительными надписями на арабском.