Бренча оружием, к вертолетам побежали солдаты.

Лейтенант Жарков, совсем еще юный, выслушивал боевую задачу, не скрывая нетерпения. Он нервно переступал с ноги на ногу, словно готовился к забегу на длинную дистанцию.

— Жарков, — сказал комбат негромко, — спокойнее. Сосчитай до десяти.

Лейтенант взглянул на Бурлака и широко улыбнулся:

— Боюсь опоздать, товарищ майор. А так я спокоен.

— Тогда — вперед!

Вертолеты, забрав десант, ушли.

— Ванин! Два отделения и броню, — распорядился Бурлак, — подвинь поближе к долине Сухой. Здесь рукой подать. Если там пять машин, Жарков справится. А если больше?

— Есть! — понимающе ответил Ванин. — Высылаю.

И почти сразу два бэтээра, пыля по сухой целине, покатили на запад.

— Товарищ майор! — закричал от машины рядовой Козюрин. — Рация!

Бурлак подошел, взял наушники, надел их. Слушал молча, заметно мрачнея. Снял гарнитуру, отрешенно уставился вдаль.

— Что там? — спросил подошедший Полудолин.

— Щуркова зажали!

— Комбат, давай людей! Я пойду к Щуркову.

На сборы потребовалось пятнадцать минут.

Отправив замполита, Бурлак посмотрел на Ванина. Тот и без вопросов понял, чего ожидает комбат.

— Разведка по ущелью идет спокойно. Сняли пулеметную точку. Дальше — чисто. Идут осторожно, опасаются сюрпризов.

— Как Жарков?

— Прибыл на место. Занял позицию.

— Добро, — сказал Бурлак озабоченно. — Закончит Жарков дело — роту вперед. До вечера хорошо бы проскочить ущелье до Уханлаха.

— Пожалуй, проскочишь, — скептически заметил Ванин. — Как говорят, все шло хорошо, пока не вмешался генеральный штаб. Жди теперь, когда Жарков раскопается.

— Ты эту моду оставь, — отрезал комбат сурово. — Военному кивать на штаб все одно что сельхознику жаловаться на погоду. Суть боя — стихия. Разберешься в хаосе, найдешь закономерность — победил. Запутаешься — сливай воду. — И без всякого перехода жестко спросил: — На Жаркова надеешься?

— Командир толковый, — заверил Ванин. Он даже удивился вопросу — будто комбат сам не знает взводных.

— Ну-ну…

Бурлака одолевала тревога. Осложнение на Щиргарме. Непонятный караван в долине Сухой. Все это не вязалось с тем планом, который он выносил и собирался выполнить с наименьшими тратами.

Вертолеты доставили взвод Жаркова на небольшое каменистое плато. Отсюда до водораздела, с которого открывалась долина Сухая, рукой подать.

Жарков взбежал по склону. У гребня упал и несколько метров полз, пока не увидел противоположную сторону горы. Первым, кого он заметил, был удод — пестроперый хохлатый красавец. Он вышагивал среди камней неторопливо и важно. То и дело торкал тонким изогнутым клювом землю. Ткнет, поднимет голову, оглядится вокруг и, будто танцуя, сделает еще несколько шагов.

Удод, должно быть, очень гордился собой. Он то распушал рыжеватый хохолок с черными подпалинами на кончиках перьев, то собирал его в кисточку.

Случайно он встретился взглядом с лейтенантом и замер, удивленный. Скорее всего, не испугался, а только рассердился на чужака, проникшего в его владения. Посмотрел, шевельнул крыльями, зашипел и вдруг сорвался с места. Оттуда, куда он улетел, до лейтенанта донесся глухой протестующий крик «ху-дуду! уп-уп!».

Проводив птицу взглядом, Жарков приложил к глазам бинокль. Далекие скалы теперь стали хорошо видны.