- Василина! - Сержант повернулся к открытому окну. - Иди сюда, Василина!

Василина Васильевна, в отличие от мужа, оказалась полной. Узнав, кто мы такие и по какому поводу пришли, обошла всех по очереди и пожала руки. Жала не по-женски крепко, что свидетельствовало о твердом характере.

Принесла из другой комнаты стул, уселась на нем, удобно опершись на спинку, и солидно произнесла:

- Слушаю вас.

Беседовать с такой женщиной для следователя - одно удовольствие: ответы, как правило, исчерпывающие и деловые, без фантазий.

Дробаха повторил вопрос: не заметила ли она в последнее время исчезновения чего-нибудь из форменной одежды мужа.

- Брюки, - ответила, не задумываясь.

- Ваш брат мог взять их?

- Только он. Я еще подумала: зачем? Попросил - сама бы дала. Богдан, - кивнула она на мужа, - как раз новую форму получил.

- А рубашки?

- Я же их не считаю. Выстираю, выглажу, а чтоб считать...

- И все же придется.

Василина Васильевна, совсем по-детски пошевелив губами, ответила:

- По-моему, семь. Да, семь. - Быстро, невзирая на солидность, вскочила, вышла из комнаты. Вернулась чуть ли не сразу. - Там, пять, сообщила она, - шестая на Богдане.

Дробаха потер руки.

- Следовательно, одной не хватает, - констатировал он.

- Да, - согласилась та. - А что?

- Ваш брат совершил тяжкое преступление, и мы разыскиваем его. Не виделись в последнее время?

- Век бы не видеть! Снова за свое взялся...

- Где он может быть?

- Если бы знать!

- У вас есть еще родственники?

- Тетка на Кировоградщине. Тут недалеко, в Долинском районе. Но Олег вряд ли отправится туда, никогда в жизни и не виделись.

- А товарищи? Знаете его товарищей?

- Какие товарищи! Его же столько лет не было...

- Может женщины?

- Погодите! - Приподнялась она на стуле. - У него же Маруська... Тут где-то познакомился, а она из Львова, он еще письмо от нее получил.

- Почему думаете, что именно от нее?

- Я же из ящика вынимала. Смотрю: из Львова. А он перед этим хвалился: какую-то львовяночку встретил, кажется, продавщицу. Или официантку... Я еще порадовалась: женится, может, хоть это ума прибавит.

Дробаха пошевелил пальцами и спросил как-то вяло, хотя глаза за стеклами очков даже потемнели от нетерпения:

- Адрес?.. Не запомнили ли случайно обратного адреса на конверте?

Василина Васильевна покачала головой:

- Зачем же он мне?

- И все же? Вы же видели:письмо из Львова... А дальше? Улица?

- Улица... Что-то там было написано... - Она потерла лоб тыльной стороной ладони. - Вертится вот перед глазами, а не вспомню.

- А вы закройте глаза, - посоветовал Дробаха, - иногда это помогает.

Женщина улыбнулась и правда закрыла глаза.

Дробаха снял очки и начал протирать стекла носовым платком. Кольцов заерзал на диване, и старые пружины уныло заскрипели. Дробаха недовольно посмотрел в нашу сторону, будто этот скрип мог помешать напряженной умственной работе женщины.

Василина Васильевна открыла глаза и сказала с сожалением:

- Не припомню... Но ведь... Вот что: название какое-то чудное, точнее, не чудное, а что-то от профессии. То ли Сапожная, то ли Портняжная... Гончарная... То ли... Погодите... Погодите... Я еще подумала. О чем же я подумала? - Снова задумалась. - Хлебная. Нет, кажется, Пекарская... Точно, хлеб люди пекут... Пекарская!

Дробаха надел очки, похвалил:

- Ну и память у вас, Василина Васильевна. Ассоциативная...

- Какая уж есть.

- Очень хорошая память, говорю. А номер дома, квартиры не припоминаете?

- Не обратила внимания.

- Маленькие цифры или большие?

- Нет, врать не хочу.

- И вы передали письмо брату?

- Положила на стол в его комнате.