Он напрягся всем телом и закричал, и сцена сменилась перед его взглядом, с настоящего ужаса к трагедии из прошлого. Он увидел свою мать, всю в крови, ее веки едва моргали, губы шевелились, пытаясь произнести нужные слова, моля, чтобы он оставил ее.

Хладнокровный голос Эдди раздался у самого уха Джима, будто парень не говорил вовсе, а имплантировал свои слова в его мозг:

– Джим, нам нужно убираться отсюда.

– Мы не можем оставить ее. – Это был его голос? Такой слабый и сиплый?

– Она умерла. Ее больше нет.

– Мы не можем бросить ее… она…

– Ее с нами нет, Джим. Мы должны уйти. Чтобы спасти Вина, мы должны вытащить тебя отсюда.

В дверном проходе раздался голос Эдриана. – Что, черт возьми, с тобой творится…

– Захлопнись, Эд. – оТрэзал Эдди. – Ему не нужны твои пинки под яйца. Джим… Я хочу, чтобы ты вышел из ванной.

Джим знал, что парень был прав. Девушка умерла, истекла кровью, словно животное, и это не самое плохое. На ее лице застыла маска ужаса, будто она пережила великие муки. – Пошли, Джим.

Помоги ему Господь, Джим понимал, что должен послушаться ангела, заставить себя принять факт, что здесь не за что сражаться: время для борьбы и возможность самой победы пришла и ушла, не поставив его в известность. И он верил Эдди, насчет необходимости уходить. В данный момент сражение с Девиной было очень нежелательно.

Сейчас, ровно треть всей команды вышла из строя.

Джим собирался повернуться, но его схватили со спины, огромная рука Эдди ухватила его лицо, удерживая неподвижно.

– Смотри прямо перед собой. Выходи вслед за мной. Не поворачивай голову. Ты понял? Я хочу, чтобы ты отступал назад вместе со мной, не меняя положения головы. Мы сейчас выйдем.

– Я не хочу оставлять ее, – прошептал Джим. – О, черт…

Столько страданий, ужаса отпечаталось на мягких чертах ее бледного, красивого лица. Где были ее родители? Кем она была? Уставившись на труп девушки, он запоминал все ее черты, начиная с родимого пятнышка на бедре и голубизны ее безжизненных глаз, заканчивая узором, вырезанном на ее животе.

– Она умерла, – тихо сказал Эдди. – Тело – просто сосуд… в нем больше нет души. Ты ничего не можешь сделать для нее, а мы сейчас находимся в опасной ситуации. Нам нужно вытащить тебя отсюда.

Но чем больше он на нее смотрел, тем сильнее вопило его нутро, и он не мог… Неожиданно он услышал шум, напоминавший топот грызунов по канализационной трубе. Но это были не сотни крыс. Заработали часы, абсолютно все из них начали идти в одно и то же время, хаотичное тиканье секундных стрелок поднялось в помещении, заполняя воздух.

Голос Эдриана прозвучал не зло, а мрачно. – Нам нужно уходить…

Его слова прервал грохот, и потом вибрация прошлась по полу, настолько сильная, что затрещало закоптелое окно над туалетом, а на поверхности крови в ванной пошла рябь.

– Прямо сейчас.

– Я не хочу оставлять ее…

Голос Эдди перешел на рык. – Она умерла. И нам нужно…

– Пошел к черту! – Джим ринулся вперед.

Огромные руки Эдди напоминали железные балки. Джим озверел, боролся против захвата, рвался, но ничего не достиг.

Раздались голоса – его и Эдриана. Но Эдди промолчал, начав вытаскивать Джима из ванной.

Но потом, сквозь звуковой хаос и шорох одежды, прорвался голос Эдди: – Выруби его! Я не смогу оградить его от взгляда в зеркало!

Эдриан вышел вперед, сжал кулак и занес руку назад. Удар был резким и сильным, раздался треск… и Джим, оглушенный, наконец, подчинился.

Джима вытащили из ванной в оцепеневшем состоянии, каблуки его Тимберлендов волочились по жесткому полу, а голова звенела, словно колокол.