– Андрей?!

Смирнов улыбнулся – видимо, обрадовавшись, что она помнит его имя. Андрей был явно неравнодушен к собеседнице; впрочем, она поняла это уже давно, ещё когда он подсел к ней неделю назад в столовой и неуклюже «ухаживал», подавая то одно, то другое. С тех пор они здоровались, разговаривали в курилке на разные темы, но дальше их роман пока не продвинулся.

До этого момента.

До встречи на мёртвой улице, по которой поздними вечерами даже ветер не решается гулять…

«Судьба?»

– Что вы здесь делаете?

– Был у знакомых, помогал с переездом после работы и вспомнил, что забыл портмоне с документами…

– Правда?

– Увидел вас и чуть из машины не выпал.

– От удивления?

– От радости.

– Да вы что?..

– Садитесь, довезу, – предложил Андрей.

Лера пожала плечами. Отказываться глупо – до остановки ещё топать и топать, маршрутки ходят раз в час, а погода не слишком располагает к томительному ожиданию.

– Садитесь-садитесь, – подначивал Смирнов.

– Ну что вы из-за меня потащитесь… – вяло запротестовала Лера.

– Так я никуда не спешу. Мне… мне будет приятно, если вы согласитесь, – заверил мужчина.

И Лера, театрально выдохнув, сдалась:

– Ладно.

Опустилась на пассажирское сиденье и поблагодарила:

– Спасибо, Андрей. Вы меня выручили.

– Как там в старой песне пелось? – Он направил «Вольво» от тротуара. – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Тут, конечно, не сказка, а так, мелочь. Но смысл вроде тот же.

Лере сравнение показалось надуманным донельзя, но она сочла за лучшее промолчать.

– Куда? – спросил Смирнов.

– На Мурлычёва.

– А где это?

– Возле парка Революции.

– А, понял…

Белоснежный «Вольво» поплыл к перекрёстку. По радио Боярский тихонько пел о зеленоглазом такси, и Смирнов, судя по шевелению губ, вторил питерскому «мушкетёру». Лера же отвернулась к окну и уставилась на ночной Ростов.

– А вы, кажется, частенько по пятницам задерживаетесь? – предположил Андрей, снова привлекая внимание попутчицы.

– А? – Она оглянулась и подняла руку, убирая с глаз упавшую прядь волос. – Ну да, в общем… Не хочется домой работу брать, легче задержаться. Но сегодня что-то совсем я… припозднилась. Да и осень, темнеет рано…

– Унылая пора, очей очарованье… – с чувством продекламировал Смирнов.

Его манера вворачивать в беседу избитые цитаты раздражала чрезвычайно. Андрей, судя по всему, был из тех людей, которые любят выражаться чужими строчками, поскольку родить собственные неспособны.

Из вежливости Лера снова промолчала, и он, не встретив поддержки, умолк.

Вслед за «мушкетёром» Боярским по радио запел «гардемарин» Харатьян.

«Тематический вечер, что ли, у них там?» – подумала Лера.

– По воле рока так случилось… – тут же зашептал Смирнов.

«О, Господи… может, лучше было бы пойти пешком?»

Они миновали парк и, свернув налево, стали подниматься вверх по улице Каяни.

– Здесь направо… – начала было Лера, однако Смирнов проигнорировал нужный поворот. – Андрей, вы проехали!

– В самом деле? Вот незадача! Ну, ничего, сейчас сделаем небольшой крюк и всё исправим…

Он говорил спокойно, с улыбочкой, однако у Леры появилось нехорошее предчувствие.