– Стало быть, ты часто бывала здесь вместе с Брамби, – снова сказал Грей.

Минерва оглянулась на него с мимолетной улыбкой, а затем приникла к стеклу.

– Да, бывала. Иначе я бы не знала, как пройти сюда. Мы с Брамби знакомы с детства, как и с тобой. Разница лишь в том, что Брамби я всегда считала просто другом.

Грей только глубоко и тяжело вздохнул.

– Помнишь, каким наказанием я была в детстве? – спросила Минерва.

– Ты никогда не была наказанием.

– Грей, я точно знаю: ты считал меня несносным ребенком, – возразила Минерва, не решаясь взглянуть на него. – Я повсюду ходила за тобой по пятам.

– Я помню праздник в саду, который мы устроили в Драмблейде, когда тебе было двенадцать. Ты нарядилась в розовое платьице и соломенную шляпку с розами.

Вместо заснеженных холмов перед глазами Минервы появился парк Драмблейда, множество роз с тонким запахом, клумбы за домом, пестрящие оранжевыми, лиловыми, желтыми и алыми цветами. А затем она увидела саму себя – в розовом платье, которым несказанно гордилась, поскольку это был ее первый «взрослый» наряд.

– В шляпе мне было жарко, – призналась Минерва, – она жала мне на уши.

– Помню, – тихо отозвался Грей. – Когда ты выследила меня и вошла следом за мной в зимний сад, то заявила, что в парке слишком жарко и к тому же тебе мешает шляпа.

Его воспоминания были в точности такими же, как у нее.

– А что ответил я? По-моему, ты забыла.

– Что ты! – Минерва обернулась к нему. – Ты спросил, не лучше ли было присесть в тени под деревом и снять шляпу, вместо того чтобы идти в зимний сад. И мне стало ясно: ты понял, что я преследую тебя. Я покраснела.

– Стала алой, как самая яркая роза.

– Ты взял меня за руку, подвел к чугунному стулу и велел сесть. Я попыталась развязать ленты шляпки, но от смущения пальцы не слушались меня, и ты мне помог. А потом ты вышел в парк и вернулся со стаканом лимонада. И замер как вкопанный, глядя на меня так же серьезно, как сейчас. Только теперь ты выглядишь гораздо внушительнее, чем тогда.

Грей усмехнулся:

– У меня было время поупражняться.

– Грей, если ты хотя бы на миг надеялся охладить мой детский пыл, то сильно заблуждался.

– Очень скоро я заметил, что ты продолжаешь исподтишка наблюдать за мной.

Минерва вновь устремила взгляд на заснеженные холмы.

– Когда я впервые увидела тебя, то испытала легкий трепет – предчувствие любви. А потом ты повел себя как джентльмен, стараясь пощадить мои чувства… вот тут-то я и влюбилась в тебя.

– Быть не может, Минерва. В то время тебе едва минуло двенадцать.

– Честное слово! Вот почему я ходила за тобой по пятам.

Грей помедлил с ответом, и наконец, понизив голос почти до шепота, произнес:

– Я был польщен. Ты очаровала меня, Минерва. В тебе чувствовалась сила, тебе было чуждо жеманство. А я терпеть не мог жеманниц, всегда готовых состроить гримаску и скромно опустить ресницы.

Минерва усмехнулась:

– Ты имеешь в виду кокеток, искушенных прелестниц? Значит, я в этом искусстве не преуспела?

– Ты оставалась сама собой, и за это я полюбил тебя.

Минерва ждала продолжения, но Грей молчал.

– Наверное, ты долго не воспринимал меня как женщину, – спустя какое-то время сказала она. – А я постепенно взрослела, наблюдала, как ты крепнешь и растешь, и дождалась – ты впустил меня в свою жизнь.