Изменить размер шрифта - +
Он ушел в спальню, нервно, торопливо, рывком принялся дергать ящики тумбочки в поисках снотворного. Тумбочка гремела, ящики хлопали, снотворное не находилось. Должно быть, кончилось. Кто же в доме позаботится о нем, кроме него самого?

Недавно Евгению Павловичу предложили стать директором крупного НИИ, занимающегося вопросами истории. Он отказался. Зачем ему это? Он терпеть не мог власти, сам наверх никогда не рвался и презирал тех, кто крепко-накрепко повязал свою жизнь с обязательной карьерой, стал зависимым именно от нее и ей поклонялся, как божку, идолу.

Дочери его не поняли и гневно осудили. Жена промолчала. Теща вообще не обратила внимания, потому что давно уже не замечала зятя, как старую вещь в доме, которую просто забыли выкинуть.

Евгений Павлович вернулся в гостиную. Пианино было закрыто. Марина перебирала тетради, готовясь к завтрашним занятиям в институте, Арина складывала ноты. Ася сидела на диване спокойно, неподвижно, сложив руки, и умиротворенно наблюдала за сборами дочек.

— Марина, — резко сказал Евгений Павлович, — у меня кончилось снотворное. Сходи, пожалуйста, в аптеку.

— Ну что ты, папа! — тотчас возразила недовольная дочь. — Куда я пойду на ночь глядя? Уже одиннадцатый час.

Идти ей никуда не хотелось. Вид отца, бледного, беспокойного, вечно пробующего то одни, то другие таблетки, вызывал у Марины желание беспрерывно возражать и спорить. И доводить его до еще большего раздражения.

— Дежурная совсем близко, — слабо вступила в разговор Ася.

— Я должна подготовиться к экзамену, — на ходу придумала Марина (она хотела почитать на ночь Сименона). — У нас сессия на носу, сами знаете. И у тебя опять нет рецепта. Снотворное так просто не дадут!

— Попроси, дадут! Я не смогу уснуть, — настаивал Евгений Павлович. — Ты ведь знаешь, я давно не засыпаю без лекарств.

— Сходи, Маринушка! — снова попросила Ася.

— Опять новый наезд? Ну почему я?! Почему не Аринка?! — закричала вдруг Марина, не взглянув на удивившуюся сестру. — Почему вечно я да я?!

— Вот вам и попугайчики-неразлучники! — съязвил Евгений Павлович. — Ничего себе дружные сестрички! Услышал бы кто-нибудь — не поверил.

— Папа прав, Марина, — начала длинную тираду Ася, но кончить не успела.

— Уговорили! — грубо оборвала ее дочь. — Но если не дадут без рецепта, я не виновата! Предупреждала!

— Надоело всю жизнь быть амортизатором, — тихо обронила Ася ей вслед. — Тяжелая и неблагодарная должность…

 

Сердито схватив сумку, Марина вылетела на темную улицу.

Фонари оплывали, как свечи в вечернем теплом тумане после недавнего дождя, едва размазывая, по надоевшей им обязанности, тускло-бесцветные полоски и пятна света. Было пустынно и тихо. Босоножки неприятно шлепали по влажному асфальту, и Марина вновь с раздражением вспомнила о порванных застежках. Она дошла до метро и остановилась, рассматривая припаркованные вдоль тротуара машины. Очень хотелось иметь престижное авто, что-нибудь этакое, крутое, какую-нибудь иномарочку, которые уже стали понемногу появляться вокруг, вызывая к себе самое пристальное внимание. Но отец смог разориться, и то совсем недавно, на вшивые подержанные допотопные «жигули» древней модели. И то хлеб, хотя говорить о подобном авто в приличном обществе невозможно. Арина, та всегда, чуть что, начинала нервничать и торопливо нашептывать сестре на ухо, чтобы та поменьше трепалась и распространялась о деталях. Сплошная невезуха…

Недавно они с Аринкой попали под машину. Нет, это, конечно, громко сказано: Марина вообще отделалась синяками, а вот у Арины была сломана ключица.

Быстрый переход