Он провел Мадлен в свой кабинет и закрыл дверь.

– Ты помнишь это место?

Он стоял за спиной Мадлен, пытаясь уловить запах ее волос.

– Этот стол? Эти картины на стенах? Подойди. Они всегда нравились тебе.

Мадлен бессмысленно смотрела на нелепое нагромождение разноцветных мазков.

– Что ты чувствуешь, находясь здесь? Что ты чувствовала? Вспомни!

Она молчала. Доктор Хирт осторожно взял ее за плечи. Ее тело вздрогнуло.

– Не бойся. – Он подвел ее к кровати. – Ты помнишь это место? Ты помнишь, чем мы занимались здесь?

Мадлен снова перестала слышать его голос. Лишь только мысли. Они стучали в его голове, пульсировали набухшей на его члене веной. Эти мысли. Им нужна была лишь плоть. Ее плоть. Тело Мадлен вздохнуло, ощутив свободу. Больничный халат упал к ее ногам. Доктор Хирт осторожно уложил ее на кровать. Его тело было холодным. Он прижимался к Мадлен, наслаждаясь ее теплом. Его поцелуи. Они причиняли ей боль. Небольшая щетина царапала нежную кожу. Он что-то шептал ей. Гладил ее волосы.

– Мадлен!

Их тела дрожали. Одно от желания. Другое от боли. Голубые глаза были закрыты. Она больше не слышала его мыслей. Лишь только жар его тела. Он проникал в ее плоть. Обжигал кожу соленым потом.

– Мадлен!

Его семя. Оно наполняло ее тело. Оплодотворяло ее. Мадлен чувствовала его внутри себя. Чувствовала, как в ней начинает зарождаться жизнь.

Доктор Хирт. Его покой и удовлетворенность сменились болью. Его кости. Они распадались под его плотью. Превращались в желе. Его рука. Он видел, как она, потеряв твердость, безвольно повисла, словно флаг, лишенный порывов ветра. Грудная клетка. Ее мясо и жир, утратив костный каркас, надавили на легкие. Бедра – их больше не существовало. Так же, как и костей ног, ребер, ключиц. Лобная кость. Превратившись в жижу, она растеклась под облепившей мозг кожей. Его сердце. Какое-то время оно еще билось, заставляя вздрагивать прижатую к нему плоть.

Мадлен слышала последние мысли Хирта. В них был только ужас. Ужас и не капли опасности. Таким, она даже полюбила его. Полюбила на одно мгновение – ведь он был отцом ее ребенка, а затем, когда его сердце остановилось, забыла на веки.

Мадлен шла по коридору, слыша, как за ее спиной тела солдат падают на пол тряпичными куклами. Камеры. Она слышала голос своих братьев. Они звали ее. Их боль была понятна ей.

Монстры. Они бежали по коридору, расчищая дорогу своей сестре. Их челюсти разрывали глотки, их когти крушили кость. Плоть. Ее рваные клочья устилали дорогу идущих к свету. Новая раса. Она выходила в мир, прокладывая себе путь сквозь кровь и крики.

Новая жизнь. Мадлен несла ее в своем чреве. Несла в старый, уставший мир. Еще не окрепшая и не набравшая сил. Эта жизнь обречена на скитания. Обречена скрываться в тени деревьев и в затхлости подвалов. Размножаться и ждать свой час. Свое будущее, чтобы прийти на смену уставшему человечеству.

– Зачем Джони приехал сюда? – спросила Кэрис.

– Я не знаю, – Тэй обнял ее за плечи. – Может быть, ему надоели большие города?

– Да нет! Это просто отличный способ пустить себе кровь, – засмеялся Маккол, убивая очередного москита. – Интересно, а медицинские пиявки у них есть?

– Не знаю, как насчет медицинских, – Дебора смотрела на зеленую воду, покрытую трясиной, – а простых, думаю, хоть отбавляй.

Они шли по деревянному причалу к суши. Проводник, который показал им это место, развернул лодку и теперь уплывал прочь.