Грудь ее высоко вздымалась, и она не знала, на сколько ей еще хватит сил. Руки и ноги отказывались ей повиноваться, дождь безжалостно лупил по голове и плечам, в глаза летели мошки и грязь…

Кристина снова подумала о ребенке, подумала о том, как сегодня утром ей пришлось застегнуть ремешок на платье на следующую дырочку… Нет, ей нельзя умирать, она должна спасти их обоих!

Вдруг она услышала еще один звук – механический звук, который ни с чем невозможно было перепутать. Инстинктивно она посмотрела наверх, но дождь был слишком сильный, она чуть не потеряла равновесие и снова чуть не упала. Звук становился громче, ритмичный рокочущий звук шел с неба, из-под облаков – и да, это был именно тот звук, о котором она подумала с самого начала: вертолет!

– На помощь! Помогите! – закричала Кристина и снова бросилась бежать, размахивая окровавленными, исцарапанными руками. Она молила Бога, чтобы с вертолета увидели ее в этом поле. Рокотание было все ближе, она задрала голову кверху, смаргивая капли дождя. Вертолет летел довольно низко и, казалось, прямо к ней. Она бежала и махала руками, он приближался, она уже чувствовала вихревые потоки от его винта, в разные стороны разлетались перепуганные птицы и мошки. Это был зеленый вертолет больницы Честербрук – спасательный.

Кристина звала на помощь, отчаянно махала руками. Ее спасут! Помощь уже рядом! Она не умрет, нет, не здесь, не сегодня!

Она снова подняла голову, чтобы посмотреть наверх – но вертолет пролетел мимо.

– Нет, нет, помогите! – она кричала, бежала и снова кричала, но вертолет улетел в сторону гравийной дороги.

Значит, его прислали за Джоаной. А Кристина вновь осталась одна.

Она готова была кричать от отчаяния. Никто не придет ее спасать – она сама должна спасать себя и своего ребенка.

Она не знала, где Дом, он затих – наверно, понимал, что нужно вести себя тихо, чтобы его не заметили с вертолета. Но он мог быть где угодно – мог быть совсем рядом с ней.

Кристина почти не могла дышать. Она сомневалась, что в состоянии сделать еще хотя бы один шаг – и все-таки снова побежала, раздвигая эти ненавистные стебли, заставляя себя не останавливаться. Нельзя останавливаться. Надо бежать.

И тут до ушей ее донесся еще один звук – громкий звук полицейской сирены, заглушивший даже шум дождя. Сюда ехала полиция, сюда, к ней, но они были слишком далеко. Она должна была добежать. Сзади слышался хруст, кто-то бежал за ней, вот он в шести футах от нее, вот уже в пяти… Дом неумолимо приближался. Он может догнать и схватить ее, может убить ее и убежать… он вот-вот это сделает.

Дорога, судя по звуку, тоже была все ближе, Кристина слышала гудки машин и даже шелест шин по мокрому асфальту. Вот уже сквозь стебли кукурузы стали видны огни фар – вот она, дорога! Остался один рывок, один последний рывок…

И тут она выскочила на дорогу, с трудом удержала равновесие и по инерции понеслась прямо на шоссе, по которому мчались на высокой скорости машины. Взвизгнула, когда какой-то пикап не успел затормозить и слегка задел ее, но не остановилась и побежала дальше на ту сторону. И уже почти на той стороне услышала отвратительный глухой звук.

– Не-е-е-е-е-ет!

Добежав до обочины с другой стороны, Кристина обернулась и успела увидеть, как Дом распластывается на хромированной решетке радиатора огромного грузовика, а потом исчезает у него под колесами.

Кристина упала на колени, закрыв лицо руками.

Там, на той решетке, могла быть она. Но там не она. Она жива.

И ее ребенок тоже.

На место аварии прибыла полиция Честера, копы допросили водителей – свидетелей происшествия, частично восстановили движение на Роуд 842, огородив место аварии по периметру желтой лентой и флажками и установив около тела Дома голубую палатку с окошками до приезда коронера.