Он почти позабыл о своих домашних проблемах и удовольствовался тем, что послал в Морнбери Холл человека за новостями. Слуга вернулся в Лондон и передал господину слова миссис Фустиан о том, что «с ее светлостью нет никаких проблем и хлопот». Это вполне удовлетворило Эсмонда, и он, выкинув из головы все остальное, стал думать только о войне и политике. Обстоятельства несчастного своего брака уже не терзали его.

Домой он приехал в начале февраля. Стоял трескуче-холодный, но солнечный день.

Войдя на порог и не успев расстегнуть свое длинное дорожное платье, он был атакован двумя что-то бессвязно лопочущими, перепуганными женщинами. Одна была миссис Фустиан, а другая — невзрачная особа, которую он прежде никогда не видел. Это сиделка, присланная доктором Ридпэтом, догадался он.

Обе говорили одновременно:

— О, милорд, тут нашей вины нет. Мы держали дверь на запоре. Ее светлость, очевидно, сумела вы браться через окно. Мы делали все, как вы велели, но ее светлость оказалась очень упрямой и непокорной женщиной. Нас охватил ужас, когда мы узнали… Но послать человека в погоню не решились до вашего приезда. Мало ли какие поползут слухи…

Это известие подействовало на Эсмонда, словно ведро ледяной воды. Он закричал так, что обе женщины в страхе отшатнулись.

— Будь вы обе прокляты! Я предупреждал, что за ней нужен глаз да глаз!

— Я сделала все, что могла, — захныкала сиделка Воул. — Но я оказалась в затруднительном положении, милорд. Ее светлость не всегда вела себя спокойно… Сегодня утром она спустилась по стене…

— Спустилась по стене?! — зарычал Эсмонд вне себя от ярости. — Да как же вы не уследили?!

Обе напуганные женщины в один голос заявили, что ее светлость убежала еще до рассвета, когда они спали.

Эсмонд глянул на высокие голландские часы, стоящие в холле. Полдень. Это означало, что Магда находится в бегах уже в течение нескольких часов.

Он остановил камердинера, который переносил графский багаж из кареты в дом.

— Оставь это и помоги мне. Быстро мой костюм для верховой езды и сапоги!

Спустя пару минут граф был готов к погоне.

Выйдя во двор, он посмотрел на окна спальни своей покойной матери. Вся стена дома заросла от фундамента до крыши ползучим растением. В свое время он решил было срубить его, но потом пожалел. Проклятье, безумная девчонка, очевидно, спустилась именно здесь, цепляясь за эти голые стебли. Да, ничего не скажешь, ловко! Против воли он ощутил в душе что-то похожее на восхищение…

Он почти побежал к конюшне. Еще издали он увидел, что дверцы стойла, в котором стояла Джесс, распахнуты настежь. Подойдя ближе, он увидел, что его серой любимицы и след простыл. Кровь бросилась Эсмонду в лицо, и он разразился целой лавиной страшных проклятий в адрес беглянки.

Эсмонда стали терзать мрачные предчувствия. Никто, кроме него, никогда не садился на Джесс. Впрочем, никому это и не пришло бы в голову. Это была не только самая быстроногая лошадь, но и очень нервное, горячее создание, обращаться с которой надо было крайне осторожно. Она знала только Эсмонда, и если бы на нее сел чужой человек, лошадь могла стать очень опасной.

Эта сумасшедшая наверняка сама расшиблась и переломала Джесс ноги. Вот этого я ей никогда не прощу, кипя от злости подумал граф. Он вскочил на гнедого жеребца и, слегка коснувшись его атласных боков, понесся в погоню. Эсмонд твердо решил не возвращаться, не найдя беглянку. Или хотя бы ее тело…

На дороге, ведущей в Годчестер, он не увидел никого, кроме пары фермеров, которые тащились в фургонах на рынок. Он повернул в чащу, но вынужден был остановиться. Лошадь стала осторожно выбирать путь по замерзшим кочкам. Под копытами похрустывал ломкий ледок. Вокруг стояла тишина, изредка нарушаемая безумными криками вспугнутых ворон.