— Честные люди не сдаются бандитам!
Ему ответил громкий смех.
— Мы — сильнее! — продолжал каторжник.
И, обращаясь к своей банде, бросил:
— Зажгите факелы!
Древесная смола вспыхнула, и вся местность осветилась ярким светом. Это было фантастическое зрелище. Из людей Маль-Крепи в живых осталось человек пятьдесят, но подошла еще сотня каторжников. Их физиономии висельников искажали гримасы, которые освещал желтоватый свет факелов, в воздухе висели облачка дыма.
Воинство возглавлял высокий и сильный Король каторги, он был виден со всех сторон, его лицо закрывала черная маска, она придавала ему какой-то зловещий вид.
Де Тресма невольно охватила дрожь. У него оставалось лишь сорок человек. Имел ли он право обрекать их на гибель? Но осажденные толпились вокруг своего командира и призывали сопротивляться врагу. Он больше не колебался. На наглые призывы бандитов сдаваться, как и прежде, следовал отказ…
И тут вновь послышался голос Короля каторги. С убийственной иронией он сказал:
— Я человечнее вас! Я хочу уберечь жизнь ваших товарищей и ставлю последнее условие. Пусть приведут пленника!
Ряды каторжников разомкнулись, скрученного Сен-Клера вытолкнули вперед; со связанными сзади руками, с непокрытой головой, он шел твердым шагом.
Король каторги вынул револьвер.
— Если через пять минут вы не покоритесь, этот человек умрет!
Де Тресм почувствовал, что теряет рассудок. Как поступить? Сопротивляться? Но его друг, дорогой компаньон, которому он предан и душой и телом… Разве можно обречь его на смерть?
Инженер принял решение:
— Пощади жизнь Сен-Клеру и моим товарищам, а я сдаюсь.
— Нет, нет! — крикнул Сен-Клер звенящим голосом. — Защищайтесь до последнего!
Но Король каторги ответил:
— Я согласен!
Дверь в стене отворилась, и де Тресм, бледный, но полный решимости, переступил порог.
Он направился к Королю каторги, который разразился сатанинским смехом.
— Дурак! — завопил он. — Поверил слову каторжника! Взгляни же на меня, Пьер де Тресм…
Бандит сорвал с себя маску, и у Пьера вырвался крик ужаса:
— Ты! Ты! Мой брат! Ты, Жан де Тресм!
— Да, я — твой брат, каторжник. Ты узнал меня и, конечно, помнишь, что я не испытываю ни к кому жалости. Эй, вы! — крикнул он своим людям. — На приступ, не щадите никого!
Каторжники ответили яростным воем, они были недовольны обстановкой: ведь золото здесь, недалеко! И потеряв головы от охватившей их безумной страсти, бандиты бросились на приступ.
— Презренные!
Это слово, громко сказанное сильным, взволнованным голосом, прозвучало как гром среди ясного неба. Пробивая себе топором кровавую дорогу, меж каторжников двигался какой-то человек. Его напор был ужасен, подобен летящему снаряду. Там, где он прошел, раздавались стоны, слышались ругательства, падали тела, лились потоки крови…
В рядах каторжников началось смятение. Это внезапное вторжение — как болид, упавший с неба, — привело их в ужас. Они перестали защищаться, отражать удары. Их обуял страх.
Король каторги понял, кто был этим демоном, которого как будто извергли недра земли. И вот этот человек уже перед ним.
— Железная Рука! — прорычал бандит.
Руки, нет — тиски схватили Короля за горло, вырвали из седла, бросили на землю.
Раздалось несколько выстрелов, но каторжники боялись попасть в Даба. И стрельба прекратилась.
— Отец! — воскликнула Мадьяна.
Лезвием ножа она перерезала веревки, опутывавшие Сен-Клера.
— Дитя мое! Моя горячо любимая девочка!
Мадьяна подобрала карабин, выскользнувший из рук Короля каторги:
— Будем защищаться, отец! С Полем мы можем быть уверенными в победе. |