— Извольте-с расплатиться заранее, — проворковал робот и, будто милостыню попросил, потянулся к белобрысому заказчику открытой искусственной ладонью с нежно-розовой выпуклостью, похожей на нарыв, именуемый на сленге «кассой».

 Белобрысый мазнул небрежно кончиком пальца по шершавому нарыву «кассы», за сотую долю миллисекунды «касса» проанализировала миллисоскоб кожи заказчика на предмет ДНК, связалась с банком, в котором заказчик зарегистрировался по прилету на транзитку, и перевела соответствующую сумму на счет заведения. И сразу же заиграла музыка, и Сережа Шнуров запел с чувством: «Когда переехал, не помню, наверное, был я бухой…»

 — Сделай потише, — распорядился я, не глядя на робота. Шнурок заголосил тише, а я ехидно напомнил белобрысому понтяршику: — Ты говорил: «Жрать хочу», да? — Я оскалился в суперехидной улыбке. — Разве кусочком хлеба, шматком сельдя и бутылечком пивка можно насытиться, а?

 — Не твое собачье дело, — зло огрызнулся белобрысый.

 — Ай-яй-яй, — скорчив скорбную рожу, я покачал головой. — Ай, как не стыдно? К ветеранам по понятиям положено обращаться на «вы».

 — Клал я на понятия. Я в милиции служил, на всякие там «понятия» мне на Земле было плевать с высокой колокольни и здесь наплевать. — Он повернул башку к роботу и заорал: — Ты чего стоишь, кукла?! Неси заказ, урод!

 — Халдей запрограммирован ждать, — улыбнулся я уголком рта. — Чучело в заведении одно, а посетителей навалило до фига. Все сделают заказы, рассчитаются, и чучмек побежит за хавкой. Только, знаете чего, земляки… — я обвел взглядом собравшихся за тандемом полированных столиков. Белобрысого я как бы перестал видеть, на прочих глядел приветливо, с добродушной улыбкой, — знаете чего, а давайте-ка я вас угощу, лады? Миль пардон, мадемуазель, на сей раз эксклюзив не предлагаю. Закажу шесть порций яичницы с ветчиной, хлебушка вдоволь и шесть… семь, себе тоже, коктейлей «апельсиновый цветок». Само собой, все эрзац, но конкретно в этой забегаловке синтезяичница с эрзацмяском да псевдохлебушком — пальчики оближешь. А про водку с апельсиновым якобы соком так я вообще молчу, сами оцените. Идет?

 — Неудобно как-то, мы… — собрался было протестовать рыжий, однако я его живо осадил.

 — Неудобно штаны через голову натягивать! — Я залпом допил свое «Очаковское». — Мне, здешнему завсегдатаю, вместо эфемерных «плюсов» положены сплошь реальные минусы, в смысле — скидка. Не бойтесь, не обеднею. Слыхал заказ, чурка? — Я хлопнул ладошкой по «кассе», и с моего оперативного счета списалось — ха! — 0,3 юксика.

 Приученный мною откликаться на «чурку», «чмо» и «чучело», робот побежал за едой с выпивкой, я же вернулся к теме собственного благосостояния. С другого, дальнего, так сказать, конца воротился к мысли, прерванной белобрысым понтярщиком:

 — Вот гляжу я на вас, земляки, и, честное слово, вспоминаю себя образца середины девяностых. Вот точно так же дождался я первой увольнительной и рванул вместе с группой товарищей на далекую транзитку, где зарулил в кабак с родным названием. Думал ли я, надеялся ли, что вскоре смогу обозваться «ветераном»? Не-а, ни фига! Будучи реалистом по жизни, я настраивался на четверть века службы в погранчастях. Плюсов-то у этой службы до фига и больше, правильно? Регулярное омоложение на халяву, это раз, бесплатная синтезхавка, зачастую более вкусная и уж точно более полезная, чем натурпродукты, это два, дежурства у мониторов совершенно ненапряжные, это три, каюты люкс, зоны отдыха с прибамбасами, это четыре, пять и так далее…

 Я замолчал, вынужденно взял паузу, ибо прибежало чучело с подносами.