Уилл погладил ее по спине:

– Черт побери, Лена, я не хочу причинять тебе боль, но ты такая замечательная, такая тугая.

– Боль уходит, – прошептала Лена, приподнимая голову.

Неприятные ощущения сходили на нет, а волчий вирус исцелял ее. В глубине души ей хотелось сохранить эту боль, оставить как знак принадлежности ему?

Уилл дернул бедрами, застонал и откинулся на подушку:

– Прости, не могу…

Лена поцеловала его в грудь, дрожа всем телом.

– Тогда не останавливайся. Я хочу быть твоей.

Он приподнял бедра, заставив ее ахнуть. Лена снова попыталась сжать его глубоко внутри себя. Ее тело инстинктивно знало то, чего не понимал разум.

Уилл стиснул ее ягодицы и толкнулся вверх.

Боль прошла, и на ее место пришло возбуждение. Наконец Уилл принадлежал ей, и она никогда его не отпустит. Он помогал ей найти нужный ритм. Каждое плавное движение подводило ее все ближе к манящему краю.

Уилл приподнялся с подушки и завладел ее губами. Член вошел еще глубже, так, что основание терлось о влажные складки. Лена напряглась, вскрикнула, но сладкая пытка продолжилась. Поцелуй. Глубокие толчки плоти. Уилл обхватил ее затылок и заставил запрокинуть голову, вонзая зубы в мягкую плоть трапециевидной мышцы. Ставя метку, овладевая и доводя до ручки.

Лену охватил экстаз. Она сжала член мышцами, и Уилл застонал, его движения замедлились, стали еще глубже. Наконец он вскрикнул и содрогнулся.

Несколько минут Лена просто пыталась отдышаться. Она никогда еще не чувствовала себя в такой безопасности, в таком покое, чем в эту минуту в его объятиях.

Кожа Уилла была скользкой от пота, их сердца колотились в унисон. Она медленно подняла голову. Уилл задрожал. В его ярких, как медные монетки, глазах плескалась неуверенность.

– Я сделал тебе больно?

Лена улыбнулась и прикусила его ухо. Тело немного ныло от соития. И это ей очень нравилось.

– Нет.

Уилл нежно погладил ее по лицу:

– Mo chridhe, ты такая узкая.

Она прижалась щекой к его ладони. Mo chridhe. Лена помнила, как Уилл шептал ей эти непонятные слова среди прочих, когда она горела в лихорадке.

– Что это значит?

– Малышка. – Уилл улыбнулся, но в его теплом взгляде мелькнуло напряжение.

– Я тебе не верю.

– Не веришь?

Она поцеловала его в ладонь:

– Не верю.

Уилл усмехнулся, лег и притянул Лену себе на грудь. Он так и не вышел из нее.

– Спи, – попросил с удовлетворенным зевком и, полуприкрыв глаза, добавил: – Пока не соблазнила меня снова.

***

Через некоторое время Уилл проснулся, перевернул ее на живот и укусил в шею. Лена сонно моргнула, а он уже раздвигал ей ноги. На сей раз не было нежности. Что бы его ни разбудило, Уилл утолил желание, наполняя ее, овладевая. Он ласкал Лену с таким отчаянием, что после она, задыхаясь, упала на кровать, а тело все еще покалывало от оргазма.

А потом все повторилось снова. Всего несколько часов спустя, когда небо потемнело с наступлением вечера. Уилл вдавил ее в матрац, глядя на нее сияющими медью глазами, поддавшись дикой стороне своей натуры.

У Лены внутри что-то зажглось. То, чего она прежде не чувствовала. Они целовались, кусались, обладали друг другом, отчаянно стараясь оставить свой след, отпечаток на коже. Ощутив поднимающуюся внутри тьму, Лена оцарапала спину Уилла, крича от удовольствия.

Она сбилась со счета, сколько раз он овладевал ею. Мир пропал, сконцентрировавшись на коже, поту, семени, движениях его тела и ее признаниях. Где-то перед рассветом оба упали без сил, дрожа от усталости.

Уилл вылез из постели и разогрел для Лены тарелку рагу.