Эта рощица – это был шанс, быть может – единственный и последний. Избавиться от легионеров – и немедленно бежать, тем более, судя по времени, амбакты уже освобождены… должны быть освобождены, если все прошло, как было задумано, если не случилось никаких накладок, которые вполне могли бы произойти. Однако риск есть риск и никуда без него не денешься, а потому лишь одна мысль беспокоила сейчас молодого вождя – что делать с приставленной недоверчивым Сульпицием стражей? С этими двумя мускулистыми и, несомненно, неплохо владеющими своим оружием парнями. Против профессионального гладиатора эти пареньки, конечно, вряд ли долго выстоят… но ведь не с голыми же руками на них кидаться. Да и зря проливать кровь что-то не очень хотелось. Однако же какого-либо другого выхода, похоже, и не имелось вовсе, так что ничего не оставалось делать. Увы, и жизнь, и смерть – здесь все было по-настоящему, в отличие от реконских ристалищ. Хотя… можно было попытаться проделать самое простое – просто рвануть. Убежать, броситься в разные стороны, предварительно договорившись о последующей встрече и усыпив бдительность стражей.

– Хорошо! – лениво потянувшись, Беторикс завалился в траву у корней высокого дуба. – Вот здесь мы с юристом и встретимся. Я пока подремлю, а вы – как хотите. Кари… давай, тоже приляг. И зевай, зевай почаще.

Последнюю фразу вождь произнес по-галльски, зорко следя – а не поймут ли его воины? Нет вроде бы, не прореагировали никак.

– Это очень опытный человек, так сказал Фелиций, – обращаясь к стражам, так же, по-галльски, произнес вождь.

Слова его вызвали лишь недоуменные взгляды и ухмылки.

– Говори по-человечески, парень!

– Я про юриста… Его надо ждать здесь.

– Да ты сказал уже. Здесь, так здесь – нам какая разница?

Беторикс лениво потянулся, зевнул, прикрывая рот ладонью. И медленно, словно бы нехотя, принялся цедить слова, словно бы говорил так, ни о чем – о солнце, о небе, о женщинах.

– Сейчас мы немножко полежим, Кари, а потом рванем в разные стороны. Я – в рощу, а ты – во-он к тому озеру.

– Это, кажется, речка.

– Ну, значит – к речке. Встретимся потом… м-м-м… А на вилле и встретимся, не так уж далеко тут идти.

– Понял тебя, мой вождь.

– Эй, эй, – один из воинов подозрительно взглянул на побратимов. – О чем это вы сговариваетесь.

– Просто обсуждаем свои дела. А что такое?

– Лучше помолчите. Или говорите, как все люди.

Понятно, на латыни, значит.

Беторикс снял с себя плащ, подстелил, вытянулся и даже сделал вид, что захрапел. Его примеру последовал и Кари, да так натурально, что Виталий даже забеспокоился – а не заснул ли его братец на самом деле?

Нужно было потянуть время до вечера, слава богу, темнело нынче рано. А к этому времени уйдут в лагерь легионеры-строители с прорабом, да и вообще – ночью вряд ли кто организует погоню, будет неплохая фора, жаль вот только – места кругом незнакомые, как бы самим не заплутать, однако это уже в руках богов, милостивых или не очень.

Судя по солнышку сейчас было уже часа два, а то и три после полудня, до наступления сумерек оставалось не так уж и много. Пора было действовать.

– Лыжи у печки стоят, – потянувшись, негромко затянул Виталий по-русски. – Гаснет рассвет за горой…

И тут же скосил глаза на усевшихся в траву стражей:

– Что так смотрите? Песни петь тоже только по-латыни можно? Так я их и не знаю…

Один из воинов махнул рукой:

– Ладно, пой свои, галльские.