Он отступил в сторону, и его удар пришелся прямо в шею Стаха. Хрустнули шейные позвонки, и тот рухнул на землю мертвый, обливаясь собственной кровью.

Итак, жизнь Ориксона и Стродесона Джарика снова изменилась, навсегда изменилась. Но не в момент смертельного удара, а на следующий день, когда говорили Трое и Совет, когда они произнесли свой приговор.

Его приговорили к изгнанию. Его объявили преступником, его лишили возможности жить в деревне. Они совершенно не обратили внимания на угрозы Стаха, на то, что это он пришел к Джарику в то время, как тот мирно трудился в лесу. Было решено, что Стродесон Джарик виновен в убийстве жителя деревни и поэтому он должен быть изгнан из нее. В Сек-харден был послан гонец с сообщением о том, что Джарик изгнан из деревни и что ему нельзя давать крова.

Джарик подумал, стал бы приговор другим, если бы убитый не был сыном Ферстмена, первого человека в деревне.

Джарик остался Джариком. Он был как всегда нетерпелив и невыдержан. Он долго ждал признания в деревне, но так и не дождался его. Он говорил, и голос его отзывался в лесу звенящим эхом.

- Я пришел сюда не сам. Меня вытащили из моря. Вы не мой народ. Вы не можете быть моим народом! Такие, как вы, убили моих родителей! Все эти годы я слышал в свой адрес и в адрес моей сестры только оскорбления, и теперь я потерял терпение и нанес удар самому гнусному из оскорбляющих. И теперь вы прогоняете меня, меня, кто убил элка, кто спас Аспеи и Сийю в час, когда вы все поджали хвосты от страха.

Со своего кресла поднялся сам Ишрашпул:

- Ты говоришь в присутствии Совета и Троих. Приговор вынесен. Прекрати свои оскорбительные речи!

- Я договорю! Вы не мой народ! Я отвергаю вас! Я отвергаю законность приговора Ишрашпула, чей сын сам искал меня, чтобы убить! Я плюю на ваш приговор! — И он действительно плюнул в сторону кресла, в котором сидел Ишрашпул во время церемонии. — Я ухожу из вашей деревни только потому, что сам не желаю жить здесь!

Послышался шепот. Пусть это был только жест со стороны горячего юноши, но лучше бы этого преступника, так искусно владеющего мечом, просто казнить…

Но туг поднялся Строд и обвел всех глазами. Он сказал, что если они решатся убить Джарика, то им придется тогда сначала убить самого Строда.

- Тихо! — крикнул Ишрашпул. — Приговор вынесен — изгнание. Стродесон Джарик еще не покинул деревни. Но его нельзя убить или казнить другим способом, ему следует выдать топор с хорошим лезвием, его вещи, кроме меча, который должен быть сломан, и столько пищи, сколько поместится в моем шлеме. Он должен покинуть деревню и не видеть никого из нас. Каждый, кто увидит его, обязан его убить, как преступника. На закате он должен уйти. Таково решение.

- Ты неправильно произнес мое имя, старик, — ядовитым тоном сказал Джарик. — Мое имя — Джарик Убийца Элка, старик. Я не сын никому из этой деревни!

Строд отвернулся, уязвленный до глубины души.

Джарик пошел прочь и увидел Сийю, дочь Страда. Она отвернулась от него.

Он позвал ее по имени и когда она обернулась, то ее прекрасное лицо было полно презрения к нему.

- Убийца! Преступник! Ill не приносил подарков моему отцу целых три года, а когда их принес Стаж, ты убил его1 Что мне, Сийе, остается, кроме стыда и всеобщего презреим?

Джарик был ошеломлен.

Но он был горд.

Он плюнул на землю между собой и Сийей.

А ткачи ткали.

Затем были прощания с родителями, объятия, плач. Торси тоже обнимала его, прижималась к нему, но не плакала, она молчала.

Перед заходом солнца Джарик покинул Ишрашпул.