— Вообще — да, — признал я. — Но в рамках собеседования и подконтрольно. И если бы не ваше первоначальное поведение…

— Вот спасибо вам огромное, дукс, — просто фонтанировал ядом Архидоцент, — что вы заботитесь о моём поведении. Покиньте, наконец, станцию трансхомо! И ожидайте специалистов.

— Покидаю, покидаю, — согласился я.

Бегло сообщил головастику, что припёрлись «имеющие право принимать решения», я же их покидаю. Горя на младенческом личике Прогоноса не наблюдалось, а наблюдалось наоборот. Он не говорил, но насколько я понимаю, «буря неопределённости» была псионам дискомфортна и неприятна. Ну, что-то типа излишне ярких вспышек света, какофонии громких звуков, как-то так. Так что восторга от нас с Бронзовым местные не испытывали и если не помахали платочками вслед, то только потому, что платочков не имели.

— Как думаешь, Гален, — задумчиво прогудел Эмик уже после телепортации, на пути в ангар. — Империя использует изученное этими псионами? Это же как в сказках, хоть и основано на реальности и науке.

Одновременно он обдумывал и, как чувствовалось — пересматривал ряд приоритетов и императивов своей личности. Незначительно, да и не столь критично это для ИЛ, но сам факт показателен. Впечатлили его головастики, впрочем, как и меня, несмотря ни на что.

— Не знаю, Эмик, — честно ответил я. — Как мечта человека о чуде — вроде и воплощение. Но… Ну путь трансхомо Империей признан ошибочным. Те же геллиоты, если разобраться, более «чудесны». Как-то используют, но не думаю что появятся «школы псионов» и всё такое. Ну, по крайней мере — не при моей жизни, — резонно отметил я. — Ты — возможно, и застанешь. Но не факт — масса технологий секретна и не используется. Просто потому, что они не нужны людям, как они есть.

— Дурачьё, — задумчиво обозвался Бронзовый, чёрт знает, на какую часть моей речи.

Дотопали до ангара, и только было я собрался уединиться с Кудряшкой: она мне обещала много всякого, этакого и даже разного, интересного такого. Пообещала по возвращении, а у меня память хорошая. Так вот, только я было… а в ворота Ангара стучат хамски, а там «комиссия изучения последствий взаимодействия контакта с трансхомо», подождать не могли, блин! Десяток противных мордасов, пяток вулканистов и пяток не вулканистов. Накинулись на меня и Эмика. Ну ко мне — со всякими дистанционными сканерами и психологическими опросниками. Довольно занятно, что на текущий момент я мог и симулировать ответы, то есть объём накопленных знаний да и опыта, давал возможность понять не «в общем», а смысл каждого вопроса. Но смысла не было: на некоторые я просто не отвечал. Академики пучили глазищи, пытались меня пугать, но спокойный разбор вопроса и указание, что к цели проверки ответ не имеет никакого отношения — помогли.

— Нам нужно проверить ваши реакции, — не убедительно врал бородатый дядька средних лет, комиссионный академик.

— Не нужно. Мои реакции не имеют к вам никакого отношения. Цель проверки — выявить, не находимся ли мы под контролем трансхомо. Всё остальное — не ваше дело, — развёл я руками.

Ну это ладно. Эмика стали проверять, но Эмик — это Эмик. Вопль «КИБЕРИДИОТЫ!» или «ПОЦЕЛУЙТЕ МОЙ БЛЕСТЯЩИЙ БРОНЗОВЫЙ ЗАД!» ну и непременное «ДУРАЧЬЁ!» прилагались, заставляя вздрагивать моих проверяльщиков. И веселя меня, пристроившуюся у стеночки Арвинг, да и, подозреваю, нашего «дежурного вулканиста» Нитрила, которого комиссионеры «отстранили». Стоял у станка, с чем-то возился, но судя по жестам, точнее, замирании на долю мгновения манипуляторов — вслушивался и веселился.