Обычно в голове у меня проясняется быстро, и я лежал, считая про себя секунды. Нет, уж в выносливости мне не откажешь! Сломанный нос — это для меня давно привычно. Сказав себе: «Девять!», я поднялся на ноги, втянул голову в плечи и пригнулся. Сантос завопил, и на мои плечи и локти градом посыпались удары. А я, внезапно выпрямившись, воткнул правую ему в живот чуть не по самое запястье.

Да, что и говорить, ослаб Сантос, обмяк после моей обработки! Мышцы его тела, должно быть, тоже здорово ныли — ударам противостояли без прежней упругости, так что кулаки мои с каждым разом доставали все глубже и глубже. Сантос согнулся было вдвое, но тут же выпрямился, его апперкот левой в челюсть на миг оглушил меня, и, прежде чем я сумел оправиться, он еще раз нанес тот сокрушительный удар правой. Мое левое ухо повисло на клочке кожи — я почувствовал, как оно хлопнуло по щеке.

Кабы не старый боевой инстинкт, тут бы мне и конец. Сантос ударил еще раз. Я почувствовал, что падаю и никак не могу удержаться. Когда моя спина уперлась во что-то, я услышал над самым ухом яростный вопль:

— Стив! Он слабеет! Давай, старина, еще удар — и он твой!

Стало быть, я оказался у столба, к которому был привязан Билл. Пока я собирался с силами, Сантос, отвратительно ухмыляясь, сжал мои плечи. Тут я увидел, что он и сам здорово разукрашен.

— Теперь ты побежден, — сказал он. — Ножички — сейчас они напьются крови! Смерть Тысячи Ножей ждет вас!

От этих слов я тоже вроде как обезумел. Оттолкнулся спиной от столба, ударил правой, промахнулся, и рубиловка наша пошла дальше. Сантос был взбешен и изумлен. Что ж, он был не первый из бойцов, которые не могли понять, как я еще держусь. Глаза мои были залиты потом и кровью, один совсем заплыл, а другой был почти прикрыт разорванным веком. Нос был расплющен, одно ухо висело на клочке кожи, а другое распухло, увеличившись до бесконечности. Левое плечо с предплечьем онемели после парирования страшных ударов, и рука поднималась разве что на несколько дюймов выше пояса. И дыхалка совсем сбилась. Я уже не мог сказать, сколько времени продолжается бой. Казалось — целую вечность. Не знаю, что еще удерживало меня на ногах, черт его разберет, откуда брались силы продолжать. Мне уже было все равно, что со мной будет дальше — напрочь забыл, из-за чего дерусь. Иногда казалось — из-за того, что Сантос убил Майка, а иногда — что Билла. Один раз даже почудилось, что я снова на том ринге во Фриско.

Потом я оказался на земле, и Сантос встал мне на грудь коленом, чтобы задушить. Разорвав захват, я отшвырнул его, и мы оказались лицом к лицу, обмениваясь медленными, сильными ударами. Тут Сантос в первый раз сменил направление атаки и нанес сильнейший удар правой в корпус. Что-то хрустнуло, точно сухая ветка, и я упал на колени. В левый бок будто вонзили раскаленный нож!

Сантос, стоя надо мной, несколько раз пнул меня своей огромной босой ножищей. Наконец я поймал эту ногу, и тогда шквал ударов обрушился на мою голову. Сквозь рев дикарей раздался голос Билла:

— Стив, он злится! Вставай! Встань — и ему конец!

Я встал! Прямо-таки вскарабкался по ногам этого малайского дьявола, не обращая внимания на сыпавшиеся на меня удары, и навалился ему на грудь. Взгляды наши встретились. Я увидел в его глазах дикий, ужасный блеск.