Дин дунул на свою зажигалку и убрал ее обратно в карман куртки.

— Ну, пока мы в безопасности. Механизмы не пустят их сюда.

— Ты что, не слышал? — взорвалась я. — Это все моя вина, Дин. Магия на свободе. Врата пали. Вот что я натворила!

— Аойфе. — Подойдя, Дин взял меня за руку, и его пальцы переплелись с моими. — Не думай об этом.

— О чем же мне тогда думать? — огрызнулась я. — О том, как Девран поймал меня, чтобы потом заманить в ловушку отца? О том, что Тремейн обрек меня на смерть в огне? Если я стану вспоминать о других вещах, не о том, что я сделала, я свихнусь еще вернее.

Вырвав руку, я шагнула к окну и уставилась на гулей и попрыгунчиков, разгуливающих по двору и саду.

— Никогда не видел, чтобы гули так себя вели, — повторил Кэл. — Словно объявили людям войну.

— Тремейн так и сказал, — пробормотала я, прижимаясь лбом к стеклу. — Что будет война. Этого он и хотел.

— Наверное, пробуждение королев разошлось волнами по всей Земле Шипов, — заметил Дин. — Но разве они не могут просто занять трон и на этом успокоиться? С меня бы вполне хватило.

— Королев нужно было разбудить, — ответила я. — Чтобы не погибла их Земля. Но они ничего не решают: Тремейн — регент, и правила устанавливает он. Он ясно дал мне это понять. — Козодои, истребив всю живность в саду, тем временем принялись друг за друга.

Раз смертельное проклятие, павшее на Народ, наложил Девран, значит, он либо поддался обману, считая, что тем достиг наивысшего успеха в своей борьбе с Народом, либо был заодно с Тремейном. В конце концов какая разница? Я и сама оказалась не менее легковерной и выполнила именно то, к чему меня предназначали. Только отец и Конрад выдержали испытание и не стали играть на руку Тремейну. Зато маленькая покладистая Аойфе сразу согласилась ему помочь, пожалела его.

Передо мной вновь вставали воспоминания, терзая меня. Первая встреча с Тремейном, ухмылка Деврана, врач и взгляд его изумрудно-зеленых глаз — таких же, как и те, что смотрели на меня сейчас, отражаясь в волнистом стекле. «Ты знаешь, кто я, Аойфе».

Это был мой отец. Отец спас меня. Сердце мое взволнованно забилось. Получается, он все же не бросил меня, не решил, что я недостойна своего рождения. Он помог мне, как только смог. А я его предала, предала всех Грейсонов, Конрада, даже Нериссу. Колдовской алфавит попал в руки Деврана, Тремейн получил своих королев, свободный проход в Землю Железа и власть над Шипами, уже не умиравшими, но очнувшимися ото сна и голодными.

Все, что у меня осталось, — мой Дар. Но я пока не сломалась. У меня были Дин и Кэл, и был мой ум — все еще здравый. Я могла, держась подальше от городов, найти способ побороть причиняемое железом безумие. Вернуть себе колдовской алфавит. Отыскать отца и узнать всю правду.

И едва слабый луч надежды, впервые за долгое время, забрезжил передо мной, все огни в Грейстоуне погасли. Бетина взвизгнула, ее кружка с чаем со звоном разбилась о камин.

— Тихо! — выкрикнул Дин. — Где Аойфе?

— Она там, у окна, — откликнулся Кэл. Глаза его в кромешной тьме горели двумя фонарями.

Снаружи сад на мгновение осветила голубая вспышка — можно было подумать, на самом пороге зимы в небе полыхнула молния. Плечо пронзило болью, и мой Дар соприкоснулся с новой, незнакомой магией, заполнившей комнату. В синеватом колдовском свете я увидела три фигуры — две приземистые, с согбенными спинами и нечеловеческими физиономиями, и одну высокую, со спутанными черными волосами, в истрепанном твидовом пиджаке, с лицом, которое так напоминало мое собственное.