То, что говорил подполковник Секкер, переводил Редж:

– У вас нет полномочий инспектировать лагерь. Мы могли бы позволить это в порядке жеста доброй воли, но мой подполковник просит разъяснить вам, что это – военное учреждение британской стороны, которое управляется британской военной администрацией. Поскольку советские власти отвергли предложение о формировании на британской территории советских войсковых подразделений из советских граждан по примеру французов, поляков и чехов, с выдачей им вооружения, советские власти несут ответственность за своих граждан только по окончании процесса репатриации.

Полковник Боголеев, ростом ниже Реджа, но намного шире в плечах, хмуро ткнул пальцем в нашивки на его правом рукаве и потребовал объяснить, что значат эти имперские символы.

– Я полагаю, что офицеру союзной армии следует разбираться в знаках различия соратников по борьбе с германским фашизмом, – вызывающе заявил Редж.

– Я не понял, что вы ему сказали, но мне кажется, вы зарываетесь, – забеспокоился подполковник Секкер.

– Он требует поименный список наших подопечных, – ответил Редж.

Сержант Кларк, с карандашом за ухом, принес отпечатанный на двух языках список. Щеголеватый лейтенант Шаргородский с аккуратно подстриженными усиками, похожий на офицера царской армии времен Первой мировой, внимательно изучил все четыре страницы.

– Список поступивших в лагерь включает женщин и детей, однако около ста пятидесяти человек здесь уже не находятся. Мы не можем считать их дезертирами, так как они не имели статуса военнопленных и не числились в регулярных войсках. У нас свободная страна, и лица, находящиеся здесь, могут свободно покидать территорию лагеря. Их перемещения контролируются только Министерством внутренних дел.

После такого разъяснения полковник Боголеев вскипел, а Юрий Петрович Шульгин, говоривший по-английски грамотно, но с сильным акцентом, сообщил подполковнику Секкеру, что полковник Боголеев крайне не удовлетворен позицией британцев. Напрасно дипломат пытался сгладить ярость полковника. Брызгая слюной, Боголеев перекричал его:

– Вранье! Это самые что ни на есть дезертиры, которых всех до одного переловят и привлекут к ответственности.

– Мы знаем, СМЕРШ уже работает и на нашей земле, – спокойно сказал Редж.

Полковник Боголеев готов был удушить Реджа и несколько раз ткнул его толстым пальцем в живот. Редж сказал, чтобы тот прекратил тыкать ему в живот, иначе, несмотря на звание, получит в ухо. Пытаясь разрядить обстановку, подполковник Секкер приказал рядовому Уаттсу, совмещавшему должность писаря и горниста, протрубить общий сбор и построить лагерников на плацу. Уаттс озабоченно заметил, что люди сбегутся, решив, что их зовут на кормежку, – они на любой сигнал горна выходят с мисками и ложками. Тогда подполковник велел оповестить каждый барак отдельно, предупредив, чтоб посуду с собой не брали, и построить лагерников на плацу, потому что к ним хотят обратиться представители высшего командования русских.

Прежде чем обратиться к народу, представители советской военной миссии пожелали осмотреть информационный уголок. В плен к немцам, объяснили они, попали политкомиссары, не поддавшиеся нацистской пропаганде. По мнению советских властей, их можно использовать в подобных лагерях для политпросвещения в духе марксизма и для информирования о положении на фронтах, в первую очередь, разумеется, на восточном, потому что на западном фронте и на Тихом океане ничего серьезного не происходит, капиталисты играют в войну.