И вот какой бедой все это для него кончилось…
Что было ему делать? Ни одного человека в Волшебной стране не мог Урфин
назвать своим другом, нигде не было у него пристанища. Даже свой скромный домик
близ деревеньки Когиды он сжег, когда на спине Карфакса отправился к Марранам.
Теперь он шел навстречу неизвестности с пустыми руками, с пустыми карманами. Все
его имущество осталось у Прыгунов в армейском обозе: постель, теплая одежда,
оружие, инструменты…
Вернуться и просить? Великодушные Марраны, конечно, отдадут его вещи, но
слышать их насмешки или, еще того хуже, сожаления?.. Нет, этого он не перенесет!
И Урфин, мрачно стиснув зубы, нахмурившись, быстро зашагал прочь от Фиолетового
дворца.
"Никто еще не умирал с голода в Волшебной стране, – думал Джюс. – На деревьях
достаточно плодов, а сучьев для шалаша, чтобы ночевать в лесу, я и руками
наломаю…"
Немного успокоившись, Урфин вспомнил, что в бывшей его усадьбе, в стране
Жевунов, на дворе есть погреб, а в погребе хранится запасный набор столярных
инструментов: топор, пилы, рубанки, долота и сверла. Если дом и сгорел, то
погреб, конечно, цел, а значит, целы и инструменты. Честные Жевуны ничего не
тронули, он в этом был уверен.
"Что ж, – с кривой усмешкой подумал Урфин, – дважды в жизни я был столяром,
дважды королем. Придется стать столяром в третий, теперь уж в последний раз…"
Своими намерениями Джюс поделился с филином, единственным своим советчиком, и
Гуамоко эти намерения одобрил.
– Нам не остается ничего другого, повелитель, – молвил филин. – Вернемся на
твою усадьбу, построим дом и будем жить, пока опять что-нибудь не подвернется.
– Ах, Гуамоко, Гуамоко, – вздохнул Урфин, – напрасно ты тешишь меня пустыми
надеждами. Я уже не молод и ждать десять лет нового чуда у меня не хватит сил.
И, пожалуйста, не зови меня повелителем. Какой я теперь повелитель, кем
повелеваю? Называй меня просто хозяином!
– Слушаюсь, хозяин, – покорно отозвался Гуамоко.
И Урфин решительно зашагал на запад.
Трудным оказался путь Урфина Джюса в Голубую страну. Путник ночевал в лесу,
зарываясь от ночной прохлады в сухие листья или строя немудреный шалаш.
Разводить костры он не мог: его знаменитая зажигалка тоже осталась в обозе у
Марранов. Питался он фруктами и пшеничными колосьями, сорванными в поле. Филин
не раз приносил ему пойманных куропаток, но Урфин не мог есть их сырыми и со
вздохом возвращал Гуамоко.
Странник сильно отощал, его смуглые щеки ввалились, большой нос, казалось,
сделался еще больше и торчал, как башня, над впалым ртом. Лицо Урфина обросло
клочковатой щетинистой бородой, а побриться было нечем.
Неотвязные мысли о прошлом все время лезли в голову Урфина. Был ли он
счастлив, когда повелевал Волшебной страной?
"Нет, не был, – признавался сам себе бывший король. – Я захватывал власть
силой, лишал людей свободы, и меня все ненавидели. Даже мои придворные, которым
я дал высокие должности, и то только притворялись, что любят меня. Льстецы и
подхалимы восхваляли меня во время пиров, но лишь для того, чтобы получить от
меня орден или иную милость. Я разорил Изумрудный город, снял с домов и башен
драгоценные камни, и в меня летели кирпичи, когда я ходил по улицам. Так зачем
же я стремился к власти? Зачем?.."
И Урфин не находил на этот вопрос ответа.
Через Большую реку Урфин переправился на коекак связанном плотике, и тут,
совсем некстати, пришло к нему воспоминание, как его деревянная армия очутилась
в воде во время похода на Изумрудный город. |