Она круто повернулась и бросилась в свой шатер. Ей нужно было заново обдумать свое будущее — будущее, в котором Ахмеду не было места.

Как только Элисса обняла его за шею и он почувствовал ее теплое дыхание, Ахмед понял, что девушка очнулась от обморока. Он внес ее к себе в шатер и осторожно поставил на ноги.

— Ну что, ты пришла в себя? — спросил он, сурово глядя ей в глаза. — Почему ты подсматривала за мной?

— Нет.

Испуганная его гневом, Элисса сделала глубокий вдох, стараясь взять себя в руки. Сейчас, когда должно было осуществиться ее самое заветное желание, нельзя было поддаваться страху.

— Я… я надеялась хоть немного побыть с тобой наедине, — пролепетала она, смущенно опустив глаза. Длинные черные ресницы легли на нежные щеки, как узорчатые крылья бабочки, и Ахмед снова был поражен ее зрелой красотой.

— Но почему тебе надо было дожидаться тем ноты? Неужели ты не понимаешь, что я мог тебя убить?

— Н-нет, то есть я об этом не думала. Прошу тебя, господин, не гневайся на меня.

— Называй меня Ахмед-шейх, — тяжело вздохнул Ахмед. Годы, проведенные в Англии, заставляя ли его чувствовать неловкость, когда он слышал обращение «господин», подразумевавшее безграничную покорность. — Но теперь, когда ты здесь, скажи, что тебе было нужно. Все равно для того, что я собирался делать, уже слишком поздно.

Душа Элиссы была полна ликования, но виду она не показывала. Ахмед не ляжет сегодня с белокожей наложницей, и скорее всего его желание обратится на нее.

— Ты знаешь, что мне недавно исполнилось пятнадцать? — неуверенно начала она.

— Так много? — Ахмед изобразил преувеличенное изумление. — Но седых волос на твоей голове пока не заметно.

Элисса вспыхнула и воспользовалась его добрым расположением духа для того, чтобы придвинуться к нему поближе, так что ее упругие соски коснулись его груди. Не обращая внимания на его предостерегающий взгляд, она кокетливо продолжала:

— Ахмед-шейх, разве я тебе не нравлюсь? Разве тебе не приятно на меня смотреть?

Ахмед нахмурился.

— Ты сама знаешь, что ты красивая девочка, Элисса. На что ты намекаешь?

— Я уже не девочка! — пылко воскликнула она. — Я взрослая женщина. Посмотри на меня и скажи, способна ли я возбудить желание. — С этими словами она сбросила с себя джеббу, оставшись совершенно обнаженной. Глаза Ахмеда медленно скользили по округлым выпуклостям, которые она так гордо демонстрировала.

Утверждать, что вид юного цветущего тела Элиссы не возбуждал в нем желания, было бы ложью, признался себе Ахмед. Но поддаться соблазну было бы неразумно с его стороны. И все же он не мог оторвать глаз от треугольника густых, черных как смоль волос там, где сходились ее бедра, от пышных упругих грудей, украшенных яркими рубиновыми сосками, которые словно сами тянулись навстречу его взгляду. Наконец усилием воли он заставил себя отвести глаза и строго приказал:

— Оденься.

— Ахмед-шейх, я знаю, ты хочешь меня, — убежденно произнесла Элисса. — Об этом говорят твои глаза. Возьми меня, мой господин. С самого рождения меня готовили к этой ночи. Я могу доставить тебе несравненно больше удовольствия, чем эта бледная шлюха, которой ты позволяешь делить с тобой ложе. Люби меня, Ахмед-шейх, позволь мне доказать свою преданность тебе. Ведь именно для этого я и создана.

Ахмед вздрогнул. Оскорбительное замечание Элиссы о Кристе подействовало на него как кувшин холодной воды. И хотя его тело могло стремиться принять в дар цветущую девственность Элиссы, его душа и сердце принадлежали Кристе.