Во вторник, в послеобеденное время, дорога провела его мимо знаменитой роттердамской лавки, где продавались «братцы». Перед сколоченным на скорую руку, украшенным зеркалом и пестрыми картинками балаганом в кресле на длинных ножках, разительно выделявшемся среди всей остальной обстановки, восседала дородная, опрятно одетая женщина средних лет и выливала с удивительной ловкостью белое жидкое тесто из большого горшка на раскаленный железный лист, снабженный многими углублениями. Этот лист стоял на ее плотно сдвинутых коленях. Ее помощница молниеносно переворачивала вилкой крошечные ломтики, быстро поджаривавшиеся в углублениях металлической поверхности, и осторожно накладывала готовое печенье на маленькую тарелку. Слуга приготовлял кушанье для гостей, накладывая сверху корки порядочный кусок золотистожелтого масла. Чрезвычайно приятный запах, который слишком сильно напоминал о прежних удовольствиях, шел от кухни; пальцы Адриана уже ощупывали содержимое кошелька, когда раздался звук трубы негра, и тележка шарлатана остановилась перед балаганом.

Знаменитый доктор Морпурго был стройный человек, одетый в костюм ярко-красного цвета, с тонкой совершенно черной бородой, ниспадавшей ему на грудь. Его движения были размеренны и важны, поклоны и жесты, которыми он приветствовал собравшуюся толпу, снисходительны и добродушны. Когда вокруг его тележки, полной коробочек и бутылочек, собралось достаточное число любопытных, он обратился к ним с речью на ломаном голландском языке, пересыпая ее иностранными словами. Он прославлял благость Провидения, создавшего удивительный человеческий организм. В этом организме, говорил он, все устроено и распределено самым мудрым и лучшим образом, но в этом отношении понять природу может только посвященный.

— Знаете ли вы, милостивые государи и милостивые государыни, где заключается порок? — спросил он.

— В кошельке! — отвечал веселый подмастерье парикмахера. — Он преждевременно худеет с каждым днем!

— Совершенно верно, мой сын! — милостиво ответил шарлатан. — Но природа же снабжает его и большими воротами, из которых вышел твой ответ. Ваши зубы плохо сработаны. Они появляются с болью, они портятся со временем, и пока они сидят во рту, они только мучают тех, кто не следит заботливо за ними. Но искусство исправляет природу. Посмотрите на эту коробку… — И тут он начал восхвалять изобретенный им зубной порошок и жидкость против зубной боли. Затем он перешел к голове человека и красочно описал все ее различные страдания. Но и их можно было исцелить, совершенно исцелить; для этого нужно было только купить его аркану. Аркану можно иметь за бесценок, и тот, кто решится на это, может как веником вымести все головные боли, даже самые сильные.

Адриан с открытым ртом слушал знаменитого доктора. От горячего листа в печке перед балаганом с «братцами» на него веяло необыкновенно приятным ароматом, и он бы с наслаждением полакомился тарелкой свежего печенья. Уже богатая булочница махала ему ложкой, но он прижал руку к кошельку и снова устремил глаза на фокусника, тележка которого была теперь окружена несколькими мужчинами и женщинами, покупавшими целительные настойки и лекарства.

В доме его отца лежала больная Хенрика. Его два раза водили к ней, и ее бледное красивое лицо с большими темными глазами наполнило состраданием сердце мальчика. Глубокий чистый голос, которым она произнесла, обращаясь к нему, несколько слов, показался ему удивительным, и глубоко проник ему в душу. Однажды утром он узнал, что Хенрика находится у них, и с тех пор редко видел мать, а в доме стало еще тише, чем прежде; все ходили на цыпочках, говорили полушепотом; вместо того чтобы брать молоток, стучали осторожно в окно, и всякий раз, когда он или Лизочка громко смеялись или в забывчивости прыгали по ступенькам, спускаясь или поднимаясь по лестнице, появлялись Варвара, мать или Траутхен и говорили шепотом: «Тише, дети, у фрейлейн болит голова».