— Нет! — Повон заговорил с неожиданным жаром. — Богат или беден, могущественен или бессилен, магистр ордена Террз Фал-Грижни обладает точно такими же правами и привилегиями, что и все остальные жители Ланти-Юма, не большими и не меньшими. И тем самым ему обеспечена защита нашей безупречной правоохранительной системы, освобождающей человека от наказания до тех пор, пока его вина не будет целиком и полностью доказана.

Из этого правила имелись бесчисленные исключения, но сейчас герцог предпочел не упоминать об этом.

— Но он виновен, — выпятив челюсть, заорал Белдо. — И мы все знаем это. И ваше высочество тоже это знает.

— Тогда давайте обзаведемся доказательствами, — предложил Повон. — Закон Ланти-Юма объединяет нас всех — простой народ, герцога и магистра ордена Избранных. Я не могу предпринять никаких действий, пока у меня не появятся доказательства. Это имело бы отношение к тебе, друг мой Белдо, к твоей жене и детям, и это же имеет отношение к магистру Грижни. Но если обвинения, выдвинутые против него, могут быть доказаны, тогда мой народ увидит, каким я порой бываю строгим и беспощадным. Тогда мои лантийцы убедятся в том, каким преданным другом для них является их герцог! Найдите мне доказательства, друзья мои, и вы получите правосудие, о котором взываете. Ибо превыше всего на свете для меня правосудие.

Повон подал знак носильщикам, и они, подхватив портшез, понесли его дальше. Толпа раздалась, давая герцогу проехать. Кое-где послышались восторженные клики, однако по большей части толпа пребывала в растерянности. Портшез миновал костер, на котором догорали остатки чучела, и проследовал дальше по Зелени к причалу, у которого стояла на якоре «Великолепная».

Маг Джинзин Фарни, обратившись к своему коллеге Чесу Килмо, сказал:

— Фал-Грижни нельзя больше мешкать.

Глава 17

— Хес Перло, Бор Совис, Фодин-младший и Рил Веннарил. Все они участники заговора.

Бренн Уэйт-Базеф закончил и неподвижно застыл в кресле, он явно испытывал сильнейшую усталость. Он выложил все, что знал, за исключением одного-единственного факта. И вот Саксас Глесс-Валледж и командор Хаик Ульф уставились на него с весьма несходными выражениями на лицах.

— Я горжусь вами, дружище, — самым сердечным тоном произнес Глесс-Валледж. — Более чем горжусь. Я с самого начала знал, что, поверив в вас, не ошибся.

Бренн промолчал. Он чувствовал себя не в состоянии выдержать приветливый взгляд Валледжа и испытующе-подозрительный Ульфа и поэтому, отвернувшись от обоих, уставился в огромное окно гостиной в доме Валледжа. За окном протекал канал Лурейс.

— И у меня нет ни малейших сомнений, — продолжил меж тем Валледж, — в том, что вы снабдите нас именами всех заговорщиков, участвующих в тайном обществе Грижни. Вы назвали пока лишь четыре имени. Нам нужны все остальные.

Возникло молчание. Оно затянулось, и в конце концов Бренн сказал:

— Тут я бессилен. Заговорщики разбиты на небольшие группы, и магистр ордена встречается с членами каждой из них отдельно от остальных. Только сам Фал-Грижни знает имена всех участников заговора.

— Но я уверен, мой дорогой Бренн, что молодому человеку, обладающему вашими способностями, не составит труда выяснить и остальные имена.

— Нет, это невозможно, — ответил Бренн.

Рядом с собой он почувствовал Присутствие и затрепетал.

— Но я надеюсь, что вы все же попробуете. Надо ли напоминать вам…

— Это не имеет значения, — нетерпеливо перебил его Хаик Ульф.