Ее перенесли в пещеры, на этот счет не могло быть никаких сомнений, но все оказалось далеко не таким, как она ожидала. Помещение, в котором она очутилась, было природной пещерой, потому что с потолка свисали слабо фосфоресцирующие сталактиты. Теперь она поняла, откуда здесь свет, — светятся сами камни. Скала, представляющая собой потолок, стены, даже пол — ото всего здесь исходило слабое, но равномерное свечение, похожее на свет летних сумерек. Одну из стен покрывала красная растительность, и свечение здесь было багровым, напоминая пламя пожара. Воздух необъяснимо теплый. Верран почему-то заранее решила, что в пещерах непременно будет темно и холодно. Она, разумеется, и не догадывалась о хитроумной обогревательной системе, изобретенной и применяемой вардрулами. Обстановки никакой, однако там, где она лежала, все было обустроено очень уютно. Она тщательно осмотрела плетеную циновку, на которую ее опустили, и приподняла ее край. Под циновкой она обнаружила вещество, похожее на грибницу. Она надавила на вещество пальцем и обнаружила, что оно эластично и упруго. Вот почему здесь стоит такой непривычный, хотя и довольно приятный запах. Она вернула край циновки на прежнее место. На полу у ее ног лежал сверток Фал-Грижни. «Как он обрадуется, — подумала она, — узнав о том, что его записки уцелели».

Верран посмотрела на своего малыша и вновь изумилась его совершенству. Удивляла ее и страстная любовь, которую она уже испытывала к этому крошечному, созданию. Младенец насытился и уснул у нее на груди. Вздохнув, она легла на спину. Маленького Террза она по-прежнему держала на руках. Скоро она уснула и безмятежно поспала, однако совсем без присмотра ее не оставили, потому что многие вардрулы заглядывали сюда полюбоваться на женщину и ее новорожденного сына.

Она и понятия не имела о том, сколько проспала. В отсутствие как солнечного, так и лунного света она не могла следить за ходом времени. Методов, применяемых вардрулами, она еще не знала. Разбудило ее мелодичное пение, доносящееся откуда-то с порога. Проснувшись, она поняла, что чувствует себя куда лучше прежнего и гораздо сильнее. Приподнявшись на локте, она решила посмотреть, чем занимаются хозяева.

Четверо из них втащили в пещеру большую и тяжелую ношу. Верран не видела, что это такое, до тех пор, пока на пол неподалеку от нее не положили еще одну, точно такую же, как ее собственная, циновку, а на циновку не опустили знакомое тело, покрытое густой шерстью. Это был Нид.

— Живой, — прошептала она.

Он спал на боку, и ей было видно, что раны у него на спине тщательно промыты и перевязаны лентами из плетеной травы.

Верран села, затем осторожно поднялась на ноги. Ей было немного не по себе, но в остальном она чувствовала себя превосходно. Когда она медленным шагом направилась к Ниду, вардрулы отпрянули от него — из деликатности или из робости, этого она не знала. Она присела возле спящего мутанта и с облегчением обнаружила, что его грудь мерно вздымается во сне. Он был без сознания, однако дышал глубоко и ровно. Положив руку ему на грудь, Верран почувствовала мощное сердцебиение. Он пошел на поправку, было ясно, что уже скоро он оправится полностью.

— Я так рада, — сказала Верран спящему мутанту. — И лорд Грижни будет так гордиться тобою!

Она легонько погладила его по щеке. Нид шевельнулся во сне и издал какой-то звук. Услышав это, вардрулы тут же принялись переговариваться на своем языке.

Одно из белых существ приблизилось и подало Верран резную каменную чашу.