— Лорд Уэйт-Базеф, мы не собираемся с вами пререкаться. У нас приказ доставить молодую леди в отчий дом.

— Отец молодой леди может проваливаться ко всем чертям! Никто не расстроится. А она останется здесь.

Мажордом понял, что дальнейший спор с молодым человеком бесполезен, и решил обратиться к самой барышне.

— Леди, ваш проступок, если о нем станет известно, запятнает честное имя вашего рода на ближайшие двадцать лет. Неужели ваши родители заслуживают от вас такого к себе отношения? Подчинитесь чувству долга и вернитесь домой.

Верран явно дрогнула, и мажордом шагнул к ней навстречу, следом за ним сделали по шагу вперед и двое других.

— Не смейте переступать порог! — воскликнул Бренн. — Верран, я не хочу, чтобы ты его слушала.

Но ни Верран, ни мажордом не подчинились его приказам.

— Леди, от имени вашего отца я вынужден настаивать…

Мажордом протиснулся в комнату.

Бренн Уэйт-Базеф отчаянно покраснел. Он что-то забормотал, и медальон у него на груди засветился. Что-то треснуло, коротко и резко. Мажордом, отчаянно закричав, отступил. Он прижимал к груди только что сломанную руку.

— Бренн! Прекрати! Прошу тебя! — выкрикнула Верран.

Но он оставил ее слова без ответа.

— Передайте мой ответ Дрису Веррасу и Террзу Фал-Грижни. — Слуги смотрели на него разинув рот. Двое младших по чину поддерживали изувеченного мажордома. — А теперь убирайтесь отсюда и больше не возвращайтесь! — Леди Верран невольно шагнула вслед за слугами. — Верран, ты останешься здесь.

Она обернулась к нему. В глазах у нее сверкали слезы ярости.

Превозмогая боль, заговорил мажордом.

— Леди, прошу вас в последний раз. Увести вас силой мы не в состоянии. — Он посмотрел на медальон, глубоко вздохнул и продолжал: — Но если вы не вернетесь, ваш род будет опозорен, а гнев лорда Грижни окажется воистину чудовищным. Ваше сегодняшнее решение предопределит судьбу многих. Умоляю вас тщательно продумать это и сделать мудрый выбор.

— Бесчестье той семьи ее не касается. Ее семья — это я, а другой семьи ей не надо! — воскликнул Бренн. — И гнева Грижни ей бояться нечего, потому что я могу защитить ее, и она сама это знает. Пусть лучше побережется сам Грижни!

Леди Верран изумленно уставилась на этого… неуравновешенного мальчишку!  Глаза у нее расширились. Определение возникло у нее в мозгу нежданно-негаданно. И она сама не могла поверить в то, что именно так — неуравновешенным мальчишкой — только что назвала своего возлюбленного Бренна. Но слово было — пусть и мысленно — произнесено и закружилось над ней, словно выпущенная из клетки летучая мышь. Впервые за несколько дней она задумалась четко и трезво, а задумавшись, пришла к неожиданным для себя самой выводам.

Она подошла к двери.

— Я ухожу, Бренн.

— Верран, я думал…

— Взвесив все обстоятельства, я считаю, что так будет лучше.

— Тогда ради чего ты сюда вообще явилась? Чтобы посмеяться надо мной?

— Домбулис моего отца ждет внизу? — поинтересовалась леди Верран. Мажордом с глубоким облегчением кивнул. — Вот и отлично. Вернемся домой и позаботимся о твоей руке.

Она бросила последний несчастный взгляд на Бренна Уэйт-Базефа, который как пораженный громом застыл посреди великого множества скелетов, а затем в сопровождении отцовских слуг покинула башню Шевелин и уселась в домбулис.

Вернувшись домой, леди Верран выдержала чудовищное объяснение с разгневанным отцом. Вопреки ее обещаниям впредь вести себя хорошо Дрис Веррас распорядился держать ее в ее собственных покоях под стражей и постоянным наблюдением до самого дня бракосочетания с Фал-Грижни.