— Хочу проститься с вами, ваша светлость. Надеюсь, между нами не возникло никаких недоразумений, ибо я испытываю к вам благодарность и не отрицаю того, что я перед вами в огромном долгу.

С этими словами он устремился к двери.

— Погодите минуточку. — Бренн обернулся, и Глесс-Валледж одарил его сердечной улыбкой. Сейчас ему понадобилось переменить тактику. — Я бы тоже огорчился, если бы наша с вами дружба пошла на убыль. Перед вашим уходом позвольте задать вам один вопрос. Мы говорили о возможном намерении Фал-Грижни провозгласить независимость Избранных от герцогской воли. Как вам кажется, что последует за подобным провозглашением независимости?

Бренн задумался над вопросом.

— Результат предсказать трудно. Но если сопоставить достигнутое Грижни могущество в рамках Познания с характером и успехами герцога, думаю, магистру удастся достигнуть своего.

— Тогда Фал-Грижни станет монархом независимого государства, а мы с вами превратимся в его подданных. — Валледж, разумеется, не упомянул о том, что успешный переворот раз и навсегда положил бы конец его собственным надеждам занять кресло главы ордена. — Вам такое придется по вкусу?

— Никогда! Этот человек не достоин править никем и ничем!

— Но давайте исходить из предположения, что ему далеко не обязательно удастся добиться своего. А что произойдет в противоположном случае?

— Конфликт, это ясно.

— Вот именно. Следует исходить из того, что наш герцог решит постоять за себя. А если так оно и будет, то разразится гражданская война. Ланти-Юм разделится на два вооруженных лагеря, погибнут тысячи людей. А в разгар подобных беспорядков келдхару из Гард-Ламмиса может прийти в голову осуществить вторжение. Вас устраивает подобный поворот событий?

— Конечно же нет, но…

— А теперь давайте допустим, что настоять на своем удастся герцогу, а Фал-Грижни будет повержен. Что тогда?

— Грижни будет унижен, а герцог усилит свой контроль над обществом Избранных.

— Боюсь, все будет гораздо хуже. Избранные как целое начнут восприниматься в качестве предателей. С нашей хартией будет покончено раз и навсегда. Наше общество будет распущено, а самих чародеев поодиночке принудят к бегству из страны. И тем самым с Избранными в Ланти-Юме будет покончено. Вас не пугает подобная перспектива?

— Ваша светлость, стоит ли об этом спрашивать?

— И все же вы отказываетесь и пальцем пошевельнуть во избежание всех этих несчастий. — Голос Глесс-Валледжа загремел обвиняюще, от его всегдашней учтивости не осталось и следа. — Вы, Бренн Уэйт-Базеф, обладаете властью предотвратить подобную опасность и не хотите сделать этого. Вы, и только вы самой судьбой предназначены для того, чтобы стать спасителем всего ордена Избранных, — и вы отказываетесь от собственного предназначения. Так что вы после этого за человек?

Бренн молчал. С собственным предназначением бороться трудно. Он подошел к окну и с отсутствующим видом уставился на воды канала Лурейс.

— Конечно, мой дорогой маг Уэйт-Базеф, — продолжил, смягчив тон, Валледж, — вы осознаете абсолютную необходимость самого тщательного догляда за председателем Грижни. Во благо города и во благо ордена Избранных!

Бренн молчал, мысленно уже сдавшись. Валледж посмотрел на него сузившимися глазами.

— Но если мне удастся раздобыть доказательства измены Грижни, — заговорил наконец Бренн, — и таких доказательств будет достаточно для суда над ним, то что тогда произойдет с его семьей? — На миг замолчав, он резко отвернулся, затем посмотрел Глесс-Валледжу прямо в глаза. — Что, например, будет с его женой?

— С дочерью Дриса Верраса? — удивленно переспросил Валледж.