Вернувшись на свое место, Гленн снова посмотрел на кусок дерева, и недовольное выражение появилось на его лице.

— Они слишком светлые, — сказал он. — А у Гленды они были такими же яркими, как это дерево, — глубокого махагонового цвета. Но это неважно. Я что-нибудь придумаю.

Гленн уверенно приступил к работе, а я сидела, спокойно наблюдая за ним. Он, казалось, не только не замечал этого, но даже не воспринимал меня как реальную персону, видя только мои волосы, словно они существовали отдельно от меня и могли принадлежать какой угодно девушке.

Во время работы над алебастровой головкой он рассказывал мне, что делает, и теперь я хорошо представляла себе все ее этапы. Резка по дереву — несмотря на то, что текстура и материал были другими, — тоже представляла собой один из видов скульптуры. Гленн не вырезал кропотливо каждую складочку драпировки или завиток волос, а стремился выявить то, что скрывается внутри материала. Сейчас он ловко действовал деревянным молотком, резцом и полукруглым долотом, пытаясь добиться, чтобы плоская поверхность дерева становилась похожей на что-то волнистое, шелковистое и воздушное.

Но у него что-то не получалось. Я видела это по лицу мужа, по тому, как он резко отбрасывал в сторону молоток или резец. Это состояние было объяснимо. В воображении художника уже сложился законченный образ будущего произведения, и невозможность воплощения своего замысла заставляла его страдать и раздражаться. Я, сжавшись, напряженно сидела на своем стуле, так что даже мышцы шеи заболели.

На мгновение повернув голову, я увидела, что Кейт не сводит с меня глаз. Он смотрел на меня, как на что-то неприятное, даже уродливое. Я попыталась улыбнуться мальчику, но он отвел взгляд. Оставив его в покое, я перевела взгляд на желтый ведьмин шар, так же пристально следящий за мной с полки, на которую его положил Гленн.

— Перестань вертеться! — резко бросил мне муж. — Если ты устала сидеть в одной и той же позе, встань и походи. Мне это не помешает. Все равно у меня не получается то, что я хочу. Под волосами совсем не то лицо.

Это прозвучало грубо, но я не почувствовала себя оскорбленной. Меня не заботило, что он хотел увидеть. Я встала и потянулась. В мансарде громко тикали часы, и я удивилась, что еще существует время.

— Новый год еще не наступил? — спросила я у Кейта.

Он что-то буркнул и посмотрел на часы на своем запястье.

— Нет! — закричал Гленн. — Я еще не готов. Мне пока не удалось ухватить в дереве то, что я искал. Вернись на свое место, Дина. Я продолжу работу. Если я успею поймать задуманный образ до того, как пробьет двенадцать, все будет в порядке! В противном случае я вообще не буду продолжать эту работу.

Он взглянул на стеклянный желтый шар, словно черпая в нем силы, и вернулся к работе. На этот раз он усадил меня в профиль к себе, и я больше не могла наблюдать за ним. Но осознание того, что он увлеченно работает, успокаивало меня.

Когда наступила полночь, Номи и Колтон поднялись в мансарду и принесли нам шампанское. Услышав на лестнице их шаги, Гленн опустил резцы и укутал свою работу покрывалом.

— Это произошло! — торжественно сообщил он Колтону. — Я выиграл борьбу с волосами. Теперь можно заняться лицом. На этот раз мне удалось ухватить что-то новое, и оно еще лучше, чем было в камне.

Колтон выглядел заинтересованным, но тем не менее не настаивал, чтобы Гленн показал ему свою работу, пока не продвинется достаточно для «показа».

Он произнес тост в честь Нового года, и мы сдвинули бокалы, чтобы выпить за успех новой работы Гленна.