Какие отличные у этого пожилого фраера башмаки! Небось, "штуку" за них отвалил. Живут же люди!

— А я твой дядя! — заявил незнакомец.

Антошка онемел. Ну и здоров этот тип заливать! Дядя!.. Только этаких длинноносых родственников ему недоставало! Лихо лепит горбатого!

— Чего зря свистеть? — буркнул Антон. — Таких дядей у меня на каждой улице сорок четыре штуки!

— Ну, положим, не на каждой! Это гипербола! — засмеялся дядька. — Я замерз тебя тут поджидать, зима нынче на редкость холодная… Ты почему так поздно идешь из школы?

Какое ему дело?.. Пристал… Почему да почему…

— Девчонку провожал, — тотчас придумал Антон. — А с ними сами знаете как: пока она сапоги наденет, да пока перед зеркалом в раздевалке десять минут покрутится с такой наглой мордой, что хочется по ней со всей силы стукнуть… Да потом обязательно начнет на всех колдобинах скользить и спотыкаться и с противным визгом падать тебе на руки… А я лови! С двумя сумками за спиной! Как в цирке! А она тяжелая, пиццей да американскими гамбургерами кормленная! Плюс дубленка! Заманала! С этакой гирей трое не управятся!

Дядька с удовольствием засмеялся.

— Да, такова уж наша участь! Но ты, кажется, сам набился своей гире в провожатые.

— Просто неохота было шлепать одному. А вы зато — в караульные на морозе! Ночной патруль! — отпарировал Антон. — На редкость зоркий! Кому что нравится! — Он никогда не искал слов в карманах. — Вам что от меня нужно? Меня бабушка давно ждет!.. И горячий обед…

— Антон, — неожиданно быстро и нервно, совсем другим тоном, словно задыхаясь от холода, заговорил странный Буратино, — я очень тебя прошу мне помочь… Как мужчина мужчине… Кроме тебя некому… Я не могу найти твою мать… Ты ведь знаешь, где она?

Вон оно что… Ишь, хитрец: как мужчина мужчине!.. Интересно, сколько он здесь проторчал при минус двадцати пяти?.. Антошка с проснувшимся любопытством снова взглянул на длинноносого. Значит, это он разыскивает его мать и без конца звонит по телефону… А он тоже вполне ничего, в полном порядке! Ничуть не хуже того шведа, которого мать почему-то отправила назад в Стокгольм… Она прямо на ходу подметки рвет!

Только вот что там говорилось о родственных связях?..

— А почему вы мой дядя? — спросил Антон. — Дядя — это мамин брат… Но у нее никогда не было братьев… Даже двоюродных. Вы тоже откуда-нибудь приехали? Она мне ничего не рассказывала… И потом, значит, вы — сын моей бабушки…

— Сообразительный малец! Тебе палец в рот не клади! — хмыкнул дядька и поправил: — Не бабушки…

— Дедушки?

Антон пристально опять посмотрел на лохматого. Ох, силен заливать!

Но что-то в его просительной, жалкой интонации, в его заискивающем взгляде, растерянном выражении лица показалось Антону слишком искренним и отчаянным. Носатый был на изломе, на полном издыхании, на крутом подъеме, который ему в одиночку не одолеть… Задохнется…

И Антошка вдруг пожалел его и ему поверил.

— Я не знаю, где она, — начал Антон, и, увидев его глаза, испугался и заторопился. — Я правда не знаю! Она где-то у живет, у каких-то своих знакомых… И звонит оттуда только сама! И работа у нее теперь другая…

— Это я давно выяснил… — пробормотал дядька.

Антону захотелось ему помочь. Он заметался в поисках нужного решения. Нет, он не может, он просто не в состоянии отпустить этого странного типа… Да тот и сам, кажется, не рвется уходить…

— Знаете что, — сказал Антон, — я придумал!.