Но заповеди и наставления родных давным-давно пришли в тяжелое противоречие с ее собственными желаниями. Маша разрывалась между необходимостью следовать правилам семьи и собственными чувствами. Сегодня, кажется, настал момент, когда она сдалась самой себе…

Она наспех вытерлась, набросила на себя халат, который сунул ей Володя, и открыла дверь…

В гостиной тихо звучало пианино. Маша вошла и остановилась на пороге. Вовка поднял голову, внимательно оглядел Маню и улыбнулся. Какой он милый, этот его темный зуб…

— Я давно тебя не слышала… — сказала Маша.

— Побанькалась, наконец, и хочешь послушать? Что же тебе сыграть…

Он стал наигрывать какую-то простую, до боли знакомую мелодию. И тихо замурлыкал, не сводя с нее темных узких глаз:

Маша почувствовала, как щеки обварило кипятком…

— Смени пластинку… — попросила она.

— Ради вас что угодно! Мы знаем и другие хиты!

Хитро блеснули темные глаза.

— Похоже, у тебя только одна тематика… — пробормотала Маша.

— На сегодняшний вечер — да! И у тебя тоже! Та же самая! Просто ты предпочитаешь держать ее до поры до времени при себе. А Вовка очень откровенный!

Маша вздохнула. Да уж… Что правда, то правда…

— Я быстро! — сказал Володя и опустил крышку пианино. — Ополоснусь теплой водичкой — и сразу назад! Веди себя без меня хорошо. Никаким мужикам не звони. Петь и плясать не возбраняется, но потише: у меня помешанные на тишине соседи. Кроме того, вот за этой стенкой живет Мум. Мне почему-то кажется, тебе вряд ли захочется его видеть… Хотя кто тебя знает… И сядь куда-нибудь: твои шансы еще подрасти теперь равны нулю.

Он снова пристально оглядел Машу и вышел.

Маня присела на краешек тахты. Теперь страх туго запеленал ее всю, с ног до головы, не позволяя ни шевелиться, ни думать… Осталась одна-единственная мысль: я боюсь!.. Сердце набирало скорость, как самолет на взлете.

Потом Маня все-таки вспомнила о доме и торопливо, дрожащими пальцами, набрала номер матери. Антошка в последнее время жил у любимой бабушки.

— Мама, я приеду утром… — пробормотала Маша. — Все в порядке, не волнуйся… Просто так получилось… Уже поздно ехать назад…

— Хорошо… — недовольно отозвалась мать. — А… ты где?

— Это неважно, — ответила Маня, повесила трубку и вдруг в ужасе вспомнила: у Инны Иванны стоял определитель номера…

Совсем недавно отец, то есть… ну, в общем, тот, которого она считала… да все равно папа!.. купил новый аппаратик по просьбе бывшей жены, измученной анонимными звонками по ночам.

— Ты выключай телефон, — советовала Маша.

— Как это выключай? — возмущалась каждый раз Инна Иванна. — А вдруг что-то неожиданное? Вдруг что-то случится с Антошкой, с тобой, с отцом? Нет уж, я лучше буду мучиться, но жить с включенным!

Да ладно, обойдется, попыталась успокоить себя Маша. Возможно, загородный номер не обозначился… И разве мать помнит его? Она ведь уверяла, что давно не виделась с… этим… якобы Маниным отцом… Да и вообще он умер… Так что ничего страшного… А если мать все-таки спросит, почему Маша оказалась ночью в квартире своего отца?..

Внезапно в комнате погас свет, и две теплые большие жестковатые ладони стиснули Машкины щеки. Вовка всегда любил брать в руки ее лицо и заглядывать в глаза. Но сейчас темно…

— Ты ждала меня? Думала обо мне? — тихо спросил он.