— Прости, что не смог прийти к ужину, особенно сегодня, — сказал он, греясь возле камина. — У политиков и в канун Рождества всегда находятся проблемы. Не зажечь ли нам свечи на елке?

Лили машинально отметила, что волосы у него сухие, хотя последний час валил снег. Кроме того, от Куинна не пахло свежестью, как бывает, когда человек входит зимой с улицы.

Значит, лжет. Наверное, сидел в спальне и не обращал внимания на ее стук.

Подобные неприятные недоразумения выводили Лили из себя. По ночам, когда он держал ее в объятиях, сердце у нее пело от счастья, они были одним целым, и казалось, так будет всегда. Она забывала, что в его жизни есть тайны, которые ей совершенно недоступны и которые он тщательно хранит. Настроение у Лили резко упало.

— Тетя Эдна считала невероятной глупостью спиливать елку, тащить ее в дом и украшать зажженными свечами, — наконец сказала она, вспомнив, как встречала Рождество на ферме.

И в этот год тетя Эдна украсит дом сосновыми ветками, повесит на дверь венок, и никакой елки для Роуз не будет. Как не будет ни блестящих игрушек, ни красивых свечей, ни изящно упакованных подарков из дорогих магазинов. Ее дочке подарят на Рождество варежки, новые шерстяные чулки, а в лучшем случае — теплое пальто, если старое уже износилось. Может, у тети Эдны найдутся деньги на апельсин — редкое лакомство в декабре.

— Сегодня канун Рождества. — Куинн сел рядом, погладил ее по щеке. — Я хочу, чтобы оно было для тебя счастливым. Но кажется, что-то случилось и испортило тебе настроение?

«Случилось. Ты мне солгал».

— Я сегодня весь день вспоминала Роуз. Мы еще ни разу не встречали Рождество вместе.

Если бы она сейчас оказалась дома, то непременно бы устроила дочурке елку. Пусть не такую высокую и красивую, как стоящую перед ней, зато у Роуз было бы свое рождественское дерево, в подарок ей Лили купила бы нечто легкомысленное, но потрясающе красивое, например, фарфоровую куклу с золотыми волосами, попрыгунчика, выскакивающего из коробки, или сказки с цветными картинками.

— Следующее Рождество ты будешь встречать с ней. — Куинн погладил Лили по руке.

Да, но уже без него. Они с Роуз будут где-нибудь в Европе, и она будет тосковать по Куинну так же сильно, как тоскует сегодня по дочери. Невозможно иметь все, что пожелаешь, во всяком случае, у нее это не получается. Если она что-то находит, то обязательно что-то теряет.

Лили повернулась, чтобы сказать об этом Куинну, но слова застыли на губах. Он смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль и, казалось, забыл о ее присутствии.

— Что с тобой? Встреча прошла не так, как ты рассчитывал? — с тревогой спросила она, беря его за руку. — Похоже, и ты сегодня не в настроении.

— От тебя с каждым днем все труднее что-то скрывать, — невесело улыбнулся Куинн. — Извини… По дороге я позволил себе вспомнить о случившемся в течение этого года.

У Лили защемило сердце. В прошлом году в этой комнате находилась Мириам, они с Куинном зажигали свечи на елке, сидели за праздничным столом, желали друг другу счастливого Рождества. Мириам ждала Сьюзен и безмерно радовалась, что наконец-то доносит ребенка. Они гадали, кто у них родится, мечтали о жизни в новом доме, и будущее представлялось им безоблачным.

Теперь Сьюзен лежит под снежным одеялом, а Мириам сбежала…

Лили осторожно высвободила руку. Сегодня она как никогда чувствовала себя чужой в этом доме. На подарках, лежащих под елкой, указано имя Мириам. Наверное, она мечтала об этом вечере, первом Рождестве дочки, и где бы Мириам сейчас ни находилась, она вспоминает несчастья, которые принес ей уходящий год. Скучает ли она по мужу? Жалеет ли о своем бегстве? Хочет ли вернуться домой?

— Почему-то я готова заплакать, — прошептала Лили.