Вернувшись домой после уборки в зале ассоциации, Хэнк застал Мэгги собиравшую вещи.

— Что это значит? Почему ты укладываешь одежду в чемодан?

— Я уезжаю. Твой отец дает тебе заем, поэтому у меня нет причин оставаться.

Он нахмурился:

— Что значит — нет причин оставаться? Я ведь предложил тебе выйти замуж за меня?

— Я не хочу выходить за тебя.

— Ты не любишь меня?

— Я так не сказала.

И Мэгги положила футболки в чемодан.

— Я сказала, что не выйду за тебя. Я жила в неподходящей обстановке в доме родителей. И хотя я очень люблю маму, но жить с ней я больше не собираюсь. Как и с тобой.

— Я что-то не так делаю?

— Все так. Но вокруг тебя все не так. Твой отец осуждает меня, твой друг обижает меня, даже твой пес плохо уживается с моей кошкой.

— И это все?

— Нет, не все. Я тупею, сидя в этой комнате день за днем. Думаю, сельская жизнь не по мне. Я хочу пойти в магазин, даже поругаться с кем-нибудь в очереди, я скучаю по загрязненному воздуху и автостраде, водителям, делающим при виде меня непристойные жесты, я хочу поговорить с кем-нибудь без местного акцента, наконец.

— У тебя жар?

— В этом городе полно чудаков.

— Но большинство из них — хорошие люди, ты поймешь это, если останешься.

— Никогда! — сказала Мэгги. — Никогда не привыкну к Скоджену, я вернусь домой, пойду на работу к Гризи Джейку и закончу книгу. А потом махну в Тибет.

— Говорят, Тибет уже не рай, там тоже есть проблемы.

Мэгги отправила еще стопку одежды в чемодан.

— Никто не принимает меня всерьез.

— Неправда, я всегда принимал тебя всерьез… до сегодняшнего момента.

Хэнк схватил чемодан и вывернул его содержимое на кровать.

— Мы заключили сделку, и ты должна быть моей женой в течение шести месяцев, и я надеюсь, будешь выполнять свои обязанности.

Мэгги почувствовала, что слезы обжигают ее глаза. Почему он все так усложняет? Ведь она любила его, и не хотела уезжать, но то, что она сказала — правда. Она думала, что будет несчастна в Скоджене. Да и он тоже. И их брак, и их дети, когда они будут. И она хотела уехать отсюда как можно скорее, чтобы забыть все как можно прочнее. И неужели он не понимал, что каждое ее движение в его присутствии было агонией?

Но он не желал сдаваться:

— Мы заключили соглашение, хочешь, я переберусь в амбар до конца срока?

— Хорошо, — она упрямо наклонила голову, — я останусь, но я посвящу все свое время книге. Я готова выполнять все свои общественные обязанности, но не личные — идет?

— Идет!

Глава 10

Мэгги повесила телефонную трубку и вновь уселась к столу, невидящим взором уставясь в окно своего кабинета. Несмотря на утро, солнце едва пробивалось сквозь завесу падающего снега. Весь мир казался тусклым. Сад давно уже был завален снегом, деревья представляли собой снеговые холмы, со стелющейся меж ними поземкой. Только их верхушки торчали какими-то причудливыми остовами, молчаливо сносящими натиск стихии. И лишь глухой звук шагов да скрип дверей говорили о существовании жизни в доме. Маленькие сухие снежинки отвесно падали вниз. О таком снеге люди говорят, что он зарядил надолго. Мэгги многое уже знала о снеге: мокрый, сухой, метель, снег, который хорош для катания на лыжах, для катания на санках, из которого отлично получались снеговики.