Мэгги была одинока в полном людей доме. И сама хотела этого. Или не видела иного выхода. Все пять месяцев она запиралась в своей комнате, день и ночь работая над книгой о тете Китти. Хэнк не нарушал ее уединение. Элси только ворчала по этому поводу. Ее пребывание здесь подходило к концу. Шесть месяцев истекали в январе. Она добилась своего, написала книгу, и даже смогла продать ее. Как раз минуту назад ее представитель сообщил ей, что она богатая женщина. По-видимому, не одна она сочла информацию, содержащуюся в дневнике, интересной.

Но победа оказалась нерадостной. Мэгги была несчастна. Вычеркнув из своей жизни Хэнка, она получила взамен только постоянную сердечную боль, от которой у нее временами захватывало дыхание; хорошо еще, что книга отнимала у нее большую часть дня. Но теперь, когда книга закончена, она лишилась этого прибежища. Нужно начинать новую книгу, говорила она себе, но эти уговоры не вызывали особого энтузиазма. Поглядев на себя в зеркало, она увидела, что заметно осунулась за последнее время.

Элси постучала в дверь.

— Все пошли украшать елку, а ты киснешь здесь одна.

Мэгги улыбнулась в ответ. На Элси всегда можно положиться, она всегда найдет слово, чтобы встряхнуть ее, не дать погибнуть от жалости к себе. Она была сурова, но справедлива. Несчетное число раз за последние месяцы Элси поддерживала ее и своим ворчанием, и горячим супом.

— Тебе надо погладить платье для рождественской вечеринки? — спросила Элси.

Мэгги отрицательно покачала головой. Не стоило беспокоиться: платье стало чуть великовато, но фасон позволял. Снизу доносились запахи ели и яблочного сидра. Там собрались все: родители Хэнка, тетя Туги, Слик, Окс, Эд, Верн, Бабба, их жены и подруги, помогавшие украшать елку. Мэгги тоже должна была быть там, если бы была хорошей женой, но она вновь сослалась на книгу, чтобы не идти вниз. Никто в доме еще не знал, что книга не только написана, но уже куплена.

Что с ней произошло? Она трусиха, которая не может смотреть на счастье других. Особенно теперь, в Рождество. Ведь это время семьи. Время любви. Но не для нее. Слезы тоненькими струйками потекли по лицу. «Гормоны», — подумала Мэгги.

— Ты слишком изнуряешь себя работой, надо иногда и повеселиться.

Она не делает этого потому, что тогда ее решение уехать может рухнуть, как карточный домик. Но ничего ведь не изменилось. Не изменился отец Хэнка, не изменился Бабба, не изменился и Скоджен. И, самое главное, не изменилась Мэгги. Она так же, как и раньше, не принадлежала ни Риверсайду, ни Скоджену. Но на земле наверняка найдется место, где она смогла бы чувствовать себя уютно, где нет ни тоски Риверсайда, ни уныния Скоджена.

— Сегодня вечером я веселюсь, — заявила она Элси, — мне только надо еще кое-что закончить и я буду свободна.

— Все скучают без тебя.

Нет, они не скучали по ней. Мэгги могла слышать это из разговоров внизу. В них даже изредка не мелькало ее имя, не удивительно, ведь уже несколько месяцев она фактически в стороне от жизни, текущей в доме и за его пределами. За это время Хэнк успел сменить бейсбол сначала на футбол, а потом и на хоккей. Был куплен пресловутый пресс для сидра, мало того, он уже работал, даже пекарня почти стала реальностью.

— Никто не скучает без меня, слышишь, как они веселятся?

— Хэнк скучает. Если бы ты только видела его глаза!

Мэгги задумалась над ее словами. В глубине души и она знала это, ей хотелось, чтоб это было так. И она ничего не могла с собой поделать, любовь к Хэнку продолжала теплиться где-то внутри нее. И как не пыталась Мэгги подавить эту любовь, именно она, а не какой-то там договор, удерживала ее здесь все эти месяцы.