Перед глазами почему-то сразу же всплыла женщина со Дня Жалоб. Та самая, которая рассказывала о неурожае и грядущем голоде.

У них тут все так плохо?

— Мы говорили слишком громко, — проблеял мужчина, выпрямившись. — Простите нас.

— Вы столкнулись с какой-то проблемой? — полюбопытствовала я, чувствуя, что что-то тут нечисто.

— Да что вы, — бледнея, отмахнулся мужчина. — Какие могут быть проблемы, миледи? Все хорошо.

— Мне так не показалось, — осталась я стоять на своем. — Случился неурожай?

— Да, миледи, — потея под моим взглядом, признался мужчина. — Но это не страшно.

— Разве? — вскинула я брови. — Разве не из-за этого вы сейчас спорили?

— Миледи, — мальчишка дрожащим голосом обратился ко мне, — это уже третья поставка, которая срывается. Люди не желают отдавать то, что должны своему господину. По закону.

— Миледи! — знакомый голос стеганул меня по спине. А уже через мгновение рядом очень некстати нарисовалась Пифаль. — Вот вы где! Пойдемте!

Женщина буквально клещами вцепилась мне в руку и постаралась оттащить от слуг.

— Идите, — бросила она им. Мужчина слинял первым, мальчишка бросил на меня короткий взгляд и поспешил за старшим. А потом Пифаль обратила свой взгляд на меня и прошипела: — Что вы себе думаете? С чернью разговаривать…

— У этой черни, как вы все их называете, есть проблемы, — оглянувшись, я думала, что увижу, куда скрылась эта парочка, но их как ветром сдуло. — Что это за обязательные поставки зерна и муки из города? Разве у них не неурожай?

— Не лезьте в это, — процедила сквозь зубы женщина. — У вас своих дел полно.

А я… я вновь оглянулась.

В этом герцогстве, кажется, все было вверх дном. В служанках — бывшие боевые маги, в хозяевах земель — хамы. И никому из них нет дела до того, что происходит у простых людей.

Меня это так задело. Буквально впилось острой иглой и открывшуюся рану. У меня в семье было так же.

Отец ставил себя выше всех. Командовал. Приказывал. И никогда ни о чем не спрашивал. Матери тоже особого дела до всего ее выводка детей не было. Она с радостью вешала всех на меня… И именно мне приходилось мирить между собой братьев, разговаривать с сестрами, заботиться о них и беречь.

Пусть то время и было для меня тяжелым. Но я вспоминала его с теплом в груди. С приятным чувством, что можно о ком-то заботиться. И сейчас… в этом мире… я испытала его уже дважды. Первый раз на Дне Жалоб. А второй сейчас, когда тот мальчишка почти был готов рассказать мне — той, что как бы может что-то поменять, — о проблемах.

Я бы, наверное, даже могла помочь. Хотя бы заняла себя чем-то полезным.

Но Пифаль так не считала. Она еле заметно подталкивала меня в спину, что-то бормоча под нос.

— Вам нужно принять ванну, — решила за меня камеристка, когда мы обе оказались в покоях Адель. — Перед ужином.

— Принцессы моются по расписанию? — не удержала я язык за зубами.

На эту язвительность Пифаль не ответила. Налила воды в кубок и, добавив в него настойку, протянула мне:

— Пейте, миледи. Вам нужны силы.

— Что это вообще такое? Индовир. Какая-то трава? — я пригубила напиток. На вкус это была просто сладкая водица. Со странным блеском и ярко-выраженным запахом.

— Это кровь богов.

Вот честное слово, я чуть было не поперхнулась эликсиром. Закашлялась. Ударила себя кулаком в грудь и с трудом перевела дыхание.