— Хорошо, — покорно и обиженно говорю я.

— Не дуйся, — просит Галка. — Кстати, о маньяке. Остановку, на которой он назначил встречу, я знаю. Это в промышленном районе, недалеко от проходной почти погибшего завода. А учитывая, что сегодня выходной, ты и вовсе там одна окажешься. Этот гад все предусмотрел и условие поставил жесткое — будет кто-то рядом, сумки тебе не видать…

— В проходной охрана есть?

— Есть. Но левее метров на сто пятьдесят. Остановка, по-моему, оттуда не просматривается. Длинная односторонняя дорога в окружении двух бетонных заборов и остановка троллейбуса — автобуса под навесом. Все.

— И как мне быть? — в растерянности спрашиваю я. Предстоящее свидание с маньяком-домушником на пустой остановке меж двух заборов меня отнюдь не радует.

— Не знаю, — говорит Зайцева, и я почти вижу, как она пожимает плечами, думая о том, чем нафаршировать гуся — яблоками или гречневой кашей. — Звони в милицию, звони Тихомировым, я устраняюсь…

И настаивать бесполезно. Галина абсолютно права — нельзя всю жизнь загребать жар чужими руками, причем одними и теми же. Достаточно с Зайцевой звонков на ее телефон по поводу челюсти.

— Спасибо, Галочка, — говорю я и отключаю связь.

Чета Тихомировых, Таня и Сережа, — бездетная, бездачная пара наших сокурсников. Сережа занимается восточными единоборствами, выглядит пугающе сильным, и к вышеперечисленным определениям с приставкой «без» можно добавить его безотказность. Когда мы устраивали переезд из Химок на новую квартиру, пожалуй, половину мебели перетаскал Сережа Тихомиров. Перетащил не охнул, потом выпил и закусил, как бригада грузчиков. Одно удовольствие смотреть на мужика с хорошим аппетитом!

Надежды на бездачность Тихомировых себя не оправдали.

— Таня и Сережа на рыбалке. Вернутся в понедельник, — сообщает мне Танина бабушка Любовь Ивановна.

Звонок Матюшиным тоже впустую.

— Мам-папа на строительстве за городом, — рапортует младшая Матюшина. — Вернутся поздно вечером.

Невезение и жара прибивают меня к лавочке, как назойливую муху удар мухобойкой. Сижу вся в тополином пуху и тихо впадаю в панику.

Кому звонить? Кто может оказать помощь в столь щекотливом предприятии?

Каплунов? Андрей Дмитриевич — лучший друг Миши и даму в беде не бросит. Он хил и высушен наукой, но постоит за мою честь. Прежде всего вербально. Кандидатский минимум Каплунов защитил по теме: «Черты первобытного примитивизма воровской речи». Пару лет назад сама видела, как прослезился татуированный урка, услышав в очереди за огурцами от «интеллигента в шляпе» отповедь в изысканных лагерных оборотах. Не речь была, а песня.

Звоню Каплунову и оставляю сообщение на автоответчике. Впрочем, особого результата не жду. Воскресные дни доктор филологических наук проводит на дачных грядках.

Кого еще просить о помощи?

Перебрав в памяти всех знакомых, понимаю — практически некого. Теоретически можно звякнуть лихим бойцам из охраны нашего банка. Но с меня достаточно сплетен об «изнасиловании». Если сегодня я подниму на ноги бригаду наших охранников, жить мне среди косых взглядов до седых волос. Или до увольнения. Поупражняются зубоскалы вволю.

Теоретически можно и Музу с собой взять…

Через полчаса пустых размышлений и бесполезных звонков восстанавливаю в памяти все хорошее, что знаю о начальнике службы безопасности нашего банка Пряхине Альберте Георгиевиче. Уговариваю себя, что никто меня за это не убьет, если я закину чекисту сигнал «спасите наши души».