Бревин не реагировал. Гвоздев медленно приближался к кровати, чувствуя, как в его груди замирает сердце и немеют ноги. Он увидел, что лицо Бревина залито кровью и все вокруг в крови — подушка, простыня и даже стена.

Гвоздев тихо заскулил, закатил вверх глаза и выдавил из себя:

— Опоздал… Он меня подставил… Сволочь! Сволочь!

Подавленный чувством безысходности, он попятился к двери, шатающейся походкой вышел в коридор и поплелся к лестнице. У него гудело в голове, сознание наполнялось голосами, которые становились все более громкими и отчетливыми.

— Остановите его! — крикнула женщина в белом халате, показывая на Гвоздева пальцем. — Он вышел оттуда!

По лестнице громыхали ботинки, цокали каблуки. Из гостиничных номеров выглядывали люди. Пожилой мужчина преградил Гвоздеву путь и спросил:

— У вас пропуск есть?

Отупение овладело Гвоздевым. Он остановился на лестничной площадке и стал шарить по карманам. Снизу быстро поднимались несколько человек в милицейской форме, с «калашниковыми» наперевес.

— Стоять!! — очень грубо крикнул ему один из милиционеров, и Гвоздев тотчас замер, боясь дышать и моргать. «Хоть бы бить не начали!» — подумал он.

Его толкнули к стене, ударами по коленям заставили раздвинуть ноги. Гвоздев не возмущался, только при каждом ударе ойкал. Ни протест, ни злость не вспыхнули в его душе. Все, что происходило, он воспринимал как должное, потому что все было одной историей — начиная с тайного разговора с Саркисяном, продолжая могилой в лесу и заканчивая лесной дорогой.

— Я не хотел, — бормотал он, упираясь руками в стену, обшитую вагонкой, на которой висели кустистые оленьи рога. — Это не я… я просто не успел… я не смог бы так сделать…

Его обыскали, вытащили из карманов бумажник, документы, тесак и коробочку с косметическими тенями. Потом надели наручники. Это было новое для Гвоздева ощущение. Он десятки раз видел в фильмах, как преступникам надевали эти холодные стальные штучки, но никогда не думал, что когда-нибудь окажется в их роли. Гвоздев с удивлением смотрел на свои руки и пробовал разорвать кольцевое соединение.

Чекота увидел, как Гвоздева вывели на улицу и затолкали в зарешеченную милицейскую машину. Он присвистнул, пересел за руль и завел мотор. «Что ж он натворил там? — подумал он, трогаясь с места и разворачиваясь в сторону леса. — А ведь я как чувствовал, что все эти игры с Бревиным добром не кончатся. Все, с меня довольно! Я умываю руки! Пусть Саркисян ищет другого оператора!»

Глава 33. Шприц

Едва рассвело, Лагутин принялся наводить на острове генеральную уборку. Никто и никогда не должен узнать, что на острове жил беглый уголовник! Никакая, даже самая дотошная экспертиза не должна догадаться, что Лагутин с первого до последнего дня «Робинзонады» питался не хуже, чем в родном доме.

Сначала он снял палатку — самый большой и заметный предмет, оставшийся после Безымянного. Хоть и жаль было отказываться от такого уютного и комфортного жилища, но риск, что палатку заметит кто-нибудь из организаторов шоу, был слишком велик. Это ведь не «Робинзонада», а бардак какой-то! Оказывается, ночью, пока Лагутин спит, по острову целые толпы шастают! То беглые каторжники, то спасатели, то подозрительные типы в черных плащах. А завтра, чего доброго, сюда Саркисян со всей группой высадится, чтобы подробнее отснять, так сказать, финальную агонию.

Лагутин аккуратно надрезал большой пласт дерна и скатал его, словно ковровую дорожку. Потом стал рыть яму. В яму он плотно уложил коврик, палатку, примус, пустые консервные банки, бумажки и пакеты, а потом, с невыразимой жалостью и болью, стал хоронить продукты.