Но парень не догадывался, какую легкую добычу являл собой в этот момент, когда стоял на коленях и был ослеплен едким дымом. Он продолжал тереть глаза, не видя ничего вокруг. Ворохтину казалось, что Ботаник нарочно испытывает судьбу. Парень будто дразнил находящегося где-то рядом убийцу, будто провоцировал его начать свое кровавое дело.
«Не знаю, как бы я вел себя на его месте, — подумал Ворохтин, выходя из-за кустов, — но таким болваном бы не был!»
— Добрый вечер! — громко сказал Ворохтин.
Ботаник подскочил и, глядя слезящимися глазами на спасателя, зачем-то воинственно сжал кулаки и даже принял боксерскую стойку.
— Все, все, все! — успокоил его Ворохтин и показал пустые ладони. — Я к тебе с миром. Бить меня не надо.
Ботаник узнал спасателя, опустил руки, но испуг на его лице вытеснило выражение недовольства.
— А в чем дело? — сердито спросил он. — Я вас не вызывал.
— Правильно, — подтвердил Ворохтин, обламывая сухую буковую ветку и кидая ее в костер. — Даже если бы ты смог меня вызвать, то я вряд ли бы сумел тебе помочь.
— Но я вовсе не нуждаюсь ни в чьей помощи! — независимым тоном произнес Ботаник. — И потому прошу вас покинуть остров!
— Для начала успокойся и выслушай меня.
— Я не хочу вас слушать! — проявил удивительное упрямство Ботаник. — Из-за вас меня снимут с соревнований, а я настроен на победу, чувствую себя прекрасно и не хочу никого видеть!
— Твоя победа никуда от тебя не денется, и то, что я здесь, не узнает никто.
— Я сейчас позвоню Саркисяну, если вы немедленно не уберетесь отсюда! — пригрозил Ботаник.
Ворохтин покачал головой:
— Не думал, что ты такой ретивый.
— Какой есть! Убирайтесь!
Желая показать, что его обещание не простой звук, Ботаник вынул из кармана радиостанцию и сжал ее в руке, словно гранату с выдернутой чекой.
— Вот что, парень! — начиная нервничать, сказал Ворохтин. — У меня нет большой охоты кататься ночью по островам, и здесь я не потому, что мне захотелось помочь тебе разжечь костер! Участники соревнований выходили из игры не по своей оплошности. Их методично убивали! И я не исключаю, что сегодня наступила твоя очередь отправиться за ними!
— Ерунда, — буркнул Ботаник, однако немного присмирев. — Не может такого быть. Я не верю. Это провокация!
— Ты никак не хочешь поверить, что я пытаюсь спасти твою жизнь?
— Я в одном шаге от победы, вот во что я верю! — с вызовом ответил Ботаник, и в глазах его заплясали отблески разгорающегося пламени. — И не хочу из-за каких-то сомнительных опасений проиграть «Робинзонаду»!
Ботаник оказался намного более несговорчивым, чем Ворохтин мог предположить. Время шло. Туман все сильнее обволакивал остров, будто накрывал его платком из невесомой шерсти.
— Ну вот что! — теряя терпение, сказал Ворохтин. — Я отвечаю за твою жизнь и буду делать то, что считаю нужным.
— А я вас не прошу отвечать за мою жизнь! — отпарировал Ботаник и, чувствуя, что спасатель готов перейти к решительным действиям, попятился к сосне, на которой была закреплена камера. — Моя жизнь принадлежит только мне, и распоряжаться ею по своему усмотрению — мое право!
— Экий же ты дурак, братец, — не сдержался Ворохтин и нащупал в своем кармане медицинский жгут для остановки крови.
— А вы не оскорбляйте! Я тоже, между прочим, могу оскорбить!
— Думаю, что очень скоро ты поймешь, как был не прав, — сказал Ворохтин и шагнул к Ботанику. |