— Зачем?

— Они хотят узнать подробности ритуала, — пояснил маг, прижимая руку к правому боку. — Хотя отец Юлали и так рассказал им многое!

— Кто? — я удивленно вскинула брови.

— Не важно. Когда вас найдут, мадемуазель, скажите Луи, что отец Юлали — предатель. Он тридцать лет ждал своего шанса, даже помог при прошлой коронации, чтобы сейчас ударить наверняка.

— А вы? Почему не расскажите сами?

— Я не доживу, мадемуазель.

— Что вы такое говорите! — я рассерженно всплеснула руками, — мы выберемся отсюда вместе! Нас обязательно найдет месье де Грамон! Он же «Цепной пес»!

— Самое позднее в полдень меня зарежут на жертвенном камне, чтобы потом вызвать дух. Духи, мадемуазель Эвон, при правильном подходе, лгать не умеют.

Я застыла, испуганно разглядывая фаворита.

— А я подставился по полной, мадемуазель Эвон. Ну не мог я предположить, что отец Юлали поступит со мной так подло. А теперь у заговорщиков есть и кровь, отданная добровольно, и другие атрибуты для ритуала в ходе которого я открою им все тайны. Я — глупец, мадемуазель Эвон.

Гастон замолчал и откинул голову назад, облокотившись на стену.

Я не понимала о чем говорит некромант. Кто такая Юлали? И почему ее отец оказался предателем? Похоже, тут была какая-то тайна, о которой мне никто не сообщил и вряд ли сообщит.

— Спанцы узнаю все тонкости ритуала и…

— Таки смогут его повторить, — поняла я, понурившись.

Получается, когда месье Сезар говорил о перспективах для Франкии, он не преувеличивал. Враги действительно продумали все до мелочей. Неужели мою страну ждет весь этот ужас?

— Если я только не умру раньше, — протянул внезапно Гастон. — вы должны помочь мне, мадемуазель Эвон.

Некромант подался вперед и в темноте так страшно горели его глаза, что я невольно отшатнулась.

— Вы с ума сошли! — пробормотала я, — месье де Грамон скоро…

— Не успеет. Умирать ради своей страны легко, мадемуазель, вам ли об этом не знать? — Безумно улыбнулся некромант, — из-за меня вся эта ситуация стала возможной — я слишком доверился Юлали, слишком открылся ее родне, веря, что однажды она войдет в мою семью. Я — оплошал. Потому только мне и исправлять ситуацию.

— Я не смогу…

— Это наш единственный шанс, мадемуазель! Шанс спасти Фанкию. Я знаю, вы, так же как и мы, готовы ради страны на все. Поверьте, будь у меня другой вариант, я бы воспользовался им, но… его нет. И времени тоже, спанцы могут прийти раньше, чем мы думаем и тогда…

Я слушала прерывистое дыхание мага и с ужасом начала понимать, что наверное он прав.

— Если я все равно умру, то лучше от руки друга, — мотнул головой некромант, — чем в мучениях на алтаре старых богов.

— Я не смогу… — слабо повторила.

— Это легко, — кивнул маг, — вам надо нарисовать мне на лбу символ призыва смерти. Спанцы сломали мне пальцы… чтобы я даже не помыслил избежать страшной участи, но раз вы тут…

Я закрыла глаза, прося всех богов дать мне немного храбрости.*

Глава 21

Дедушка всегда говорил, что иногда высшее благо — просто смерть. Величайшая милость, которую может позволить себе любой бедняк. Я не понимала смысла этой фразы, даже когда дедушка, в свойственной ему прямоте, пытался объяснить.

Когда мне было десять, после особо сильной грозы обрушилась часть крыши на конюшнях и Огневе, моей любимой кобыле, переломило спину.