— А наши искалеченные судьбы, значит, могут? — зло сощурилась мадам Шарлотта.

Я растерялась, не зная, что сказать. Мне хотелось крикнуть: «да!», но я понимала, что это неправильный порыв.

— Вы «настоящая» васконка, такая как в древних легендах, Эвон, да? Росли в своей глуши, воспитывались только помешанным на чести дедом. И этот ваш «долг» стране… за что вы якобы должны то? Что такого Франкия дала вам, Эвон?

Я сжала зубы. Это звучало настолько абсурдно, что я не собиралась даже отвечать! Подумать только: королева совсем-совсем не любит свою страну! Леса, поля, быстрые речки и ручьи. Что дала мне Франкия? Чувство собственного достоинства! И безграничный восторг от ощущения принадлежности к этим землям. Как можно взять и отдать наши луга спанцам?!

— Как изменилась ваша жизнь Эвон с этим отбором? Вряд ли в лучшую сторону, держу пари, раньше вас не пытались убить, а дар — отобрать и съесть.

— Это уж точно по вине Спанцев, — возмущенно вскинулась, отмечая против воли, что в прежней лангенской академии жизнь и правда текла размеренно, а потом в одно мгновение все изменилось и события понеслись галопом.

— Разве, Эвон? — Покачала головой королева, — да, Луи Первый нашел уникальное заклинание, хотя и весьма бесчеловечное к потомкам, но отчего, когда страна встала на ноги, король не попытался воспользоваться внутренним ресурсом Франкии? Отчего снова и снова повторялся варварский ритуал. Потому что так проще? Потому что хорошо быть чистеньким мессией перед лицом толпы, когда за спокойствие расплатится другой человек?

Женщина все больше горячилась с каждой фразой и теперь сжимала салфетку с такой силой, что побелели костяшки на руках.

— Мой муж, дорогая Эвон, сам допустил эту ситуацию. И со спанцами и… со мной, — королева улыбнулась, но улыбка вышла какая-то кровожадная, слова мадам Шарлотта уже представляла, как Его Величество взяли в окружение враги — и от этой мысли ей было очень весело. — а я…я всего лишь хочу быть на стороне победителя. И оставаться у трона.

— Как же вы останетесь у власти? — удивилась я.

— Мой сын, как вы знаете, весьма дружен с фаворитами. Двое из которых некроманты — талантливые маги и, как и большинство из их братии, — безумные. В результате какого-то зверского ритуала, сила вышла из-под контроля и в живых осталась только я… и что мне, бедной женщине оставалось делать? Я, конечно же, написала воспитателю спанского принца, потомку Анны-Марии, единственному, кто в данной ситуации может претендовать на престол. А вы, мадемуазель Эвон, увидев юношу, влюбились в одно мгновение. А васконка… для Франкии васконцы — знаковый народ, если подтянетесь вы, все горцы, пусть и нехотя, но согласятся на спанца на троне.

Я замерла, обдумывая слова женщины. Звучало абсурдно… или?

— Вы… Вам… месье де Грамон никогда не простит вас!

— Братец, — фыркнула королева, — где был он, когда я осталась с выгоревшим даром, или когда забирали моего сыночка, вкладывая в руки сверток с бастардом мужа? Почему сын Луи — рос в королевской семье, а мой под присмотром служанки?!

Ее Величество сорвалась на крик и теперь ненавидяще на меня смотрела, тяжело дыша. Я же на знала, что сказать женщине напротив.

Правды для всех не было. Просто не могло быть. Я поняла это только сейчас, когда помогала месье Гастону «уйти». Хотя, казалось бы, когда я была маленькой, я уже отпускала лошадь — но тогда это было сделать легче. Дедушка сказал, что это правильно и я, ни разу не сомневающаяся в словах виконта, легко сделала, что мне сказали. Сейчас же… правильно ли это, что месье Гастон, такой молодой и отчаянно любящий свою страну — погиб? Нет.