Ну, пришлось, конечно, тоже наврать со своей стороны про клонов, дублеров и прочий голливудский бред… Слава богу, он поверил. Снял охрану, и я, воспользовавшись случаем, сбежала.

Три дня я пробиралась к людям, пока меня, пребывающую на последнем издыхании от голода и усталости, не подобрали местные жители.

И что я вижу, попав наконец в условия цивилизации? Под моим именем по сцене скачет какая-то безголосая особа с манерами базарной торговки! В платиновом парике и с тигриным оскалом пластиковых зубов!

Все, тебе не жить, сволочь Оганезов! Считай, ты разорен, а Севу Юркого я вместе с придуманным тобой младенцем отправлю в тундру.

Какая подруга? Какая домработница? У меня нет никаких подруг, кроме…

Ах да… Ну да…

Ну, говорила… Ну ладно, я погорячилась, прости… Мы же с тобой всегда понимали друг друга. Предлагаю все забыть. Оганезов, ты — милашка, хоть и сволочь…

И что, зрители на нее ходят?..

Да, здорово вы все организовали. А иначе я бы скончалась в лесной глуши, а мои косточки сгрызли бы волки.

Ладно, все прощено и забыто. Завтра я возвращаюсь в Москву. К моему приезду приготовь ванну и легкий ужин из шестнадцати блюд (ты знаешь каких), с напитками и фруктами. После ванны закажи мне косметичку, массажистку, тренера по йоге, стилиста, костюмершу и парикмахершу… И не забудь полтонны краски для волос «Платиновая богиня» — мне нужно срочно подкрасить корни!

Что, ехать с предвыборным концертом? Немедленно?

Ты пакость, Оганезов! Ты — гнида керосинная, гадина, капиталист проклятый! Рабовладелец! Сатрап!

Дай мне хотя бы прийти в себя! Ну, если это мой долг, то долги я привыкла отдавать…

Хорошо, я поеду, но только без Севы Юркого, я тебя умоляю… Откуда ты откопал этого безголосого поросенка? Сколько тебе за него заплатили?

И знаешь ли, младенца тоже себе забери, пожалуйста…

Откуда я знаю, куда ты его денешь? Вскорми собственной грудью, воспитай собственным примером. С младенцем, надо признаться, ты переборщил… Репортерам скажи, что ошибка вышла, мол, младенца случайно прихватили из тундры, а потом вернули по месту проживания.

Все, еду! Пока!

Видя терзания внука, в последнее время опавшего лицом от переживаний, дедушка напомнил ему то, о чем Веня не очень-то хотел вспоминать.

— Розовая кроссовка, — изрек легендарный борец с тамбовской бандой. — Про газовый баллон мы все уже выяснили, осталась одна кроссовка.

— Нет, дед, и не уговаривай, — воспротивился Веня. И даже замахал руками для вящей убедительности. — Я на это не пойду!

— Сифоныч, — сказал дед. — Сифоныч честный человек, не то что Кузька. Он нам поможет!

— Сифоныч? — удивился Веня, вспомнив жуликоватого могильщика на кладбище. — Ах, Сифоныч…

Сифоныч и Кузька были честные граждане, занимавшиеся не слишком честным трудом. Они были воры. Но не те неинтеллектуальные грабители, которые подкарауливают жертву в темном переулке и, обрушив на нее град ударов, дают деру вместе с тощим кошельком, — нет, это были граждане интеллигентного склада ума — квартирные воры.

Сифоныч был постарше и занимался домушничеством давно, Кузька был помоложе и на стезю стяжания чужих ценностей вступил совсем недавно.