Ну, конечно, Вовик переживал сильно. Не привык он еще к женскому коварству, терпеть его не приспособился. Все переживал, что она от него к другому переметнется, что ему в мужском смысле довольно-таки обидно. А чтобы она в другой раз замуж не сразу вышла, он выследил ее и паспорт ейный утащил.

Утащил паспорт — и под салфеткой на комоде спрятал. Иной раз доставал его и, глядя на фотографию, сильно ухмылялся в удовлетворении оскорбленных чувств. И у меня взглядом совета спрашивал: «Так, мама? Правильно ли я сделал?»

«Правильно, сынок!» — киваю я чуть заметно — поскольку сильно кивать рамка мешает, голова стукается и уши плохо пролезают.

А тут эта новая в дом вперлась… Вся из себя такая положительная, вся такая крепдешиново-муаровая. На хамство даже не отвечает, из дому выходит редко, все больше по хозяйству возится и новости по телевизору глядит. Ну, Вовика, конечно, ее обманчивое поведение сильно прельстило. Он стал ее торопить, чтобы она справки поскорей собрала, представила документы: шесть фотографий, трудовую книжку, пенсионное свидетельство, санитарную книжку, ИНН. Плюс справку из жилконторы, что на площадь не претендует, и из милиции, что поведения смирного и судимостей нет. И еще характеристику с последнего места работы с указанием зарплаты. Чтоб, значит, поскорее начать семейную жизнь.

Да только не больно-то торопилась она эти справки собирать!

«Паспорт у нее потребуй!» — Это я Вовику с портрета советую.

— Где паспорт? — интересуется тот. — Предъяви для опознания. А то ты, может, уже шесть раз замужем была и детей у тебя цыганский табор.

А эта прошмандовка ужом вьется, а документов не кажет.

— На обмене он, — говорит, — по новому закону, в соответствии с пожеланиями правительства.

«Э, — говорю, — Вовик, как бы нам вместо жены брачную аферистку не заполучить».

Санитарную книжку тоже не несет.

— Скоро, — обещает, — будет. На днях или позже. Когда результаты анализов поспеют.

А сама, как только Вовик из дому, — сразу кидается пыль протирать. Протирает и протирает, протирает и протирает — чуть всю мебель до дыр не протерла! И в один прекрасный день нашла она припрятанный Ленкин паспорт.

Задумчиво развернула его, странички пролистала.

К зеркалу подошла, задумчивую улыбку на лицо напустила. И ухмыльнулась так гнусно. И все ее гадкие мыслишки я своими сверхъестественными способностями мигом прочитала: мол, вон оно что, подумала она. Мол, одну жену уморили, а теперь за меня принялись!

Тут как раз Вовик вернулся. И, не ведая ничего, требует обеда и супружеской ласки в полагающемся по закону ассортименте. И эта пройда предоставляет ему все требуемое, кроме супружеской ласки, — потому что справки еще не готовы. А сама перед ним как ласка ласковая и как норка пронырливая.

А я из рамки: «Караул, — кричу, — спасайся, кто может!»

А Вовик не слышит. От сытного обеда развезло его как после рюмочки.

— Когда, драгоценная, — спрашивает, — свидетельство из поликлиники будет? Потому что без женской любви я давно уже истомившись.

А я из рамки кричу, надрываюсь: «Сынок, берегись! Она брачная аферистка или воровка на доверие!»

Да только Вовик в мою сторону и не смотрит, а смотрит на эту коварную соблазнительницу, поедательницу мужских сердец и оскорбительницу добросердечных свекровей.

В две минуты эта мымра глаза моему сынку замылила своей телесной пышностью. Сказала:

— Не имею денежных средств на оформление необходимых документов, поскольку временно пребываю без работы в связи с сокращением штатов производства.