Они не хотели, чтобы Габриэль умер. Но он хотел этого.

— Кто освободил тебя? — нетвердым голосом спросила она, уже зная ответ.

— Майкл.

Избранник.

Мальчик с голодными глазами, который не просил милостыни.

— Он не француз, — вода медленно ползла по её щеке. — Как он оказался в Кале?

— В тринадцать лет он незаметно проник на корабль в Дувре, — голос Габриэля был отдаленным, его губы двигались по её волосам и ниже, по изгибу шеи. Волосы на его груди и животе кололи ей спину, жесткая поросль в его паху щекотала ей ягодицы. — Я видел, как он крал буханку хлеба из открытого окна в булочной, — было понятно, что раньше он никогда этого не делал. Я стукнул по окну, отвлекая внимание пекаря, чтобы Майкла не поймали. А затем пошел за ним. Он поделился со мной этим хлебом по пути в Париж.

А когда они добрались до Парижа, их стали обучать ремеслу проституток.

Виктория слышала то, о чём Габриэль умолчал, так же ясно, как и то, что он произнёс вслух. Раз Майкл не умел воровать, значит он родился не на улицах.

Майкл был тем, кем не был Габриэль, — мальчиком, который родился не в сточной канаве и которого не считали отбросом общества. Габриэль взял себе имя ангела, чтобы быть достойным дружбы Майкла.

Прошли долгие секунды, пар растворился и оставил вьющиеся клочки серого тумана. Капельки воды бежали вниз по меднокожим мужчине и женщине внутри душа.

Внизу всё болело от Габриэля-мужчины, а сердцу было больно за мальчика, который хотел быть ангелом.

Горячее дыхание ласкало левое ухо Виктории.

— Я умолял Майкла позволить мне умереть.

Но Майкл не позволил ему умереть.

Слова Габриэля оставили на коже Виктории обжигающий след правды: Майкл любил Габриэля, так же как и Габриэль любил Майкла.

Он не заслуживал страданий.

— Ты убил первого мужчину, — гнев внезапно отразился от стенок медного грота. — Почему ты не убил второго?

Полгода назад Виктория пришла бы в ужас от собственной кровожадности. Тогда она еще не знала, как удовольствие может стать оружием.

— Я не смог найти его.

Сердце Виктории билось под пятью пальцами. Мужчина уничтожил Габриэля и…

Она попыталась повернуть голову, чтобы увидеть Габриэля, но собственные волосы, зажатые между их телами, остановили её.

— Ты не знал его имени?

— Нет.

— А сейчас?

— Я всё ещё не знаю его имени.

Но Габриэлю было кое-что известно об этом человеке, методично причинявшем ему боль. То, о чём он не сказал Виктории.

То, что встало на пути любви, которую два ангела дарили друг другу.

Колени Виктории болели; тепло тела Габриэля окутывало её.

Она хотела прикоснуться к нему, но боялась. Боялась причинить ему ещё больше боли.

— Как давно ты стал хозяином дома? — спросила она, желая отвлечь, желая поддержать его.

Желая дать ему то утешение, которое он всё ещё не мог принять.

Габриэль переместился. Он сел на корточки и потянул за собой Викторию, так что она оказалась на его крепких волосатых бедрах вместо того, чтобы стоять на коленях на твердой неподатливой меди.

Она ощутила сзади толчок отчетливо оформившейся плоти.

Сердце Виктории забилось чаще.

Дыхание Габриэля стало более глубоким.

— Четырнадцать лет.

«Я не прикасался к женщине четырнадцать лет, восемь месяцев, две недели и шесть дней», — сказал он той ночью, когда она выставила на продажу свою девственность.

— Ты построил первый дом, — Виктория пыталась добраться до правды, — в качестве приманки для того мужчины?

— Да.