— Но миссис Торнтон сказала мне, что он здесь, — Габриэль обезоруживающе улыбнулся. Под маской обаяния он прикидывал, как лучше обезоружить дворецкого. Тот хоть и выглядел на несколько лет старше и был немного ниже ростом, все же казался тяжелым и коренастым. За спиной дворецкого Габриэль заметил, что к холлу примыкает лестница. Деревянные перила и узкий зеленый ковер вели наверх, за пределы зрения. У лестницы и в холле с газовым освещением никого больше не было. — Я уверен, он захочет меня видеть.

— Извините, сэр, — в голосе дворецкого сожаления не чувствовалось. — Мистера Делани нет дома.

Возможно, он говорил правду. Возможно, и нет.

Его лицо было сильно изъедено оспинами. Многие хозяева не стали бы нанимать человека с таким лицом.

Такой слуга будет терпимо относиться ко многим странностям хозяина. Возможно, он даже извлекал выгоду из хобби Делани, охотившегося на беспомощных гувернанток.

Некоторые женщины, даже шлюхи, не стали бы спать с обезображенным мужчиной.

Может, Делани отдавал надоевших гувернанток дворецкому?

В открытую дверь проникал желтый туман.

— Это очень срочное, — любезно сказал Габриэль. Он наклонился к трости и, удерживая ее вертикально, левой рукой медленно скрутил серебряный набалдашник. — Если вы скажите мне, где я могу найти мистера Делани, то можно будет избежать множества неприятностей.

Это было единственное предупреждение Габриэля.

— Я не знаю, где мистер Делани. — Дворецкий не заметил угрозы. — Если вы оставите визитку, я её передам.

Улыбка Габриэля не изменилась. Он протянул правую руку, будто собирался достать из шерстяного пальто кусочек картона, — но вместо этого схватил дворецкого за горло, одновременно отделив короткую шпагу от полой трости.

Затем втолкнул слугу спиной в холл.

Делани мог быть наверху. Или внизу.

Или его могло не быть дома, как и уверял дворецкий.

Скоро Габриэль это выяснит.

Дворецкий оказался не таким, как Питер Торнтон. Он атаковал.

Габриэль не смог заблокировать первый удар; тот пришелся в челюсть. Он прижал дворецкого к увешенной семейными фотографиями стене.

Стекло разбилось, покрылось мелкими трещинками. Фотография в серебряной раме упала на пол. Под ногами захрустело стекло.

Габриэль приставил кончик клинка к горлу дворецкого, чуть выше трясущегося кадыка. Ниже клинка Габриэль сжал горло затянутыми в черные кожаные перчатки пальцами.

Три дня назад он не прикоснулся бы к мужчине. Теперь он коснулся бы кого угодно, сделал бы что угодно, чтобы защитить Викторию.

Зрачки дворецкого расширились от страха, и он затих. Тяжелое дыхание звучало эхом разрушенных жизней.

— Я предупреждал, — прошептал Габриэль, — можно будет избежать множества неприятностей.

На покрытой ковром лестнице прозвучали приглушенные шаги.

— Что всё это значит?

Габриэль застыл.

Раздавшийся сверху голос не принадлежал ни слуге, ни мужчине.

Габриэль не спускал глаз с дворецкого.

— Звоните за помощью, миссис Коллинз! — со лба дворецкого тёк пот, по черной перчатке Габриэля потекла кровь. — Прошу вас!

Дворецкий молил не о звонке в полицию, он надеялся на более скорую помощь.

У Габриэля был выбор — либо держать слугу, либо останавливать женщину. Он не мог делать и то, и другое одновременно.

Он рискнул.

— Миссис Коллинз, если вы шевельнетесь, я перережу ему дыхательное горло, — Габриэль твёрдо продолжал. — Пройдет немало времени, прежде чем он умрет. Но, уверяю вас, он умрет. Вы можете предотвратить его смерть.

И свою собственную — он не видел необходимости добавлять это.