Виктория подхватит не простуду от холодного воздуха. Второй мужчина предупредил, что если Майкл бросится на помощь, он убьет женщину, коснувшуюся Габриэля. Тотчас же.

Ножом. Или одним выстрелом.

И Габриэль никак не сможет этому помешать.

Тихий щелчок закрывшейся двери прокатился эхом по позвоночнику Габриэля.

— Полагаю, необходимо представиться. — Второй мужчина говорил с очаровательной любезностью. Такая же обманчивая учтивость звучала в этом голосе, когда Габриэль был скован и не мог сопротивляться ни самому себе, ни мужчине, так похожему на Майкла, но лишенному его человечности. — Габриэль, ты, конечно, узнал Делани. Он очень похож на сестру, не правда ли? Мадмуазель Чайлдерс, позвольте вам представить Мишеля д’Анжа, мужчину названного так за свою способность ублажать женщин. Майкл, познакомься с мадмуазель Чайлдерс, женщиной, продавшей девственность Габриэлю. Делани, ты, конечно, слышал о Габриэле и Мишеле, les deux anges, они действительно красивы, не так ли? Даже несмотря на то, что Майкл теперь покрыт шрамами.

Кабинет с библиотекой уменьшился до размеров чердачного помещения, а тисненная золотом кожа превратилась в серые оковы.

Взгляд Делани судорожно метался от мужчины к мужчине, от женщины к мужчине, в правой руке дрожала перламутровая рукоять пистолета. Его волосы были черными и жирными от макассарового масла, узкие усики подкручены в вечной усмешке. В отличие от второго мужчины он не ожидал увидеть двух ангелов.

Габриэль чувствовал, что думал стоящий за ним Майкл. Он знал, когда именно Майкл понял, кем был второй мужчина.

— Ты догадываешься, кто был моим отцом, mon cousin, — с нескрываемым удовольствием сказал второй мужчина.

— Вильям Стердж-Борн, — ровно сказал Майкл.

Граф Гренвилл.

Его убил Габриэль полгода назад.

— Твой дядя, — самодовольно согласился второй мужчина.

Дядя Майкла был первым, сын его дяди — кузен Майкла — вторым.

Дядя разрушил жизнь Майкла, а потом послал своего сына разрушить жизнь Габриэля. И всё это из-за невинной любви двух тринадцатилетних мальчишек друг к другу.

Взгляды фиалковых глаз пересеклись.

— Я не признаю Вильяма Стердж-Борн своим родственником, — презрительно сказал Майкл.

В камине треснуло полено, столб искр взметнулся в дымоход.

С лица чуть более молодой и не покрытой шрамами копии Майкла не сходила улыбка.

— И всё же ты унаследовал его титул, граф Гренвилл.

Майкл не принял титула.

Пальцы Габриэля сжались вокруг серебряного набалдашника трости.

Фиалковые глаза неожиданно посмотрели в упор на Габриэля.

— Брось трость, Габриэль, или я вырежу твои инициалы на щеке мадмуазель Чайлдерс. «G» — garçon. «C» — con. И «F» — fumier.

Мальчишка. Ублюдок. Дерьмо.

Виктория взглядом нашла глаза Габриэля.

Между ними пронеслись воспоминания: потоки воды, шлепки двигающейся плоти. Эхо признаний Габриэля.

Знание того, что второй мужчина слышал всё, что они обсуждали, и видел все их занятия любовью. Её крики боли, её крики удовольствия.

Жажду мужчины-шлюхи.

Он хотел, чтобы она поделилась светом своего удовольствия, и доводил её до него.

Тёмная линия крови пересекла щеку Виктории — небольшой предупреждающий разрез ножом.

Виктория стояла, не шелохнувшись, не в состоянии избежать последствий прикосновения к ангелу.

Больше второй мужчина предупреждать не будет.

Габриэль обещал отдать жизнь, чтобы она осталась жива. И отдаст.

Он выронил трость.

— Очень хорошо, mon ange. — Второй улыбнулся, сверкнули белые зубы. — Теперь подтолкни трость ко мне.