– Да, – сказал Гундлах, – прекрасная картина. Но на ней лежит какое-то проклятье. Ноги, грудь, пах, одно повреждение за другим. – Он покачал головой. – Закончились ли эти повреждения? Не уверен. А вы?

– Я…

– А что, если повреждениям не будет конца? И Швинд будет являться сюда снова и снова? Я не хочу видеть его у себя, пусть лучше пишет новые картины, а не реставрирует старые. Но он не может иначе. Вот и приходится пускать его в дом для реставрации, как того требует закон. Так ведь?

Он смотрел на меня дружелюбно, иронически. У него были свои адвокаты, поэтому он знал, что юридические позиции Швинда весьма слабы. Понимал я и то, что должен делать вид, будто эти позиции сильны. Я не мог подвести своего клиента. Не мог и сказать Гундлаху, что он ведет с моим клиентом нечестную игру. Я кивнул.

– Швинд хотел бы вернуть себе картину. У него такое чувство, что, пока картина у меня, не будет покоя ни ему, ни ей. Разве вы не согласны, что у всего есть свое место? Если что-то окажется не на своем месте, покоя не будет. Ни картине, ни людям.

– Если вы хотите покоя, как и мой клиент, то он готов выкупить картину.

– Он уже делал мне это предложение. Но утратила покой не только картина. Видите, как женщина спускается по лестнице? Собранно, спокойно, свободно? Однако, спустившись вниз, она лишилась покоя. Потому что оказалась там, где ей не место.

– Но ваша жена не производит впечатления, будто…

– Не перебивайте меня! – Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя от моей дерзости. – Впечатления обманчивы. Разве картина не производит приятного впечатления, хотя на ней лежит проклятье? Важно не впечатление, которое производит моя жена, а то, что она лишилась внутреннего покоя. И важно, чтобы она обрела его вновь.

Я подождал, не продолжит ли он говорить. Но Гундлах встал и принялся рассматривать картину.

– Не понимаю, что… – Он повернулся ко мне. – Завтра сюда придет Швинд. Я должен принять отреставрированную картину. Если с картиной до завтрашнего дня что-либо произойдет, если Швинд в таком случае вновь обратится к вам, если он придет к вам без моей жены, если он попросит вас подготовить необычную сделку – исполните его просьбу. Необычное имеет свойство приводить нас в замешательство, но порой необычное и есть то, что нужно. Разве мы не живем в необычные времена? А сделка бывает порой очень важной, даже если ее нарушителя нельзя привлечь к ответственности по суду.

Я не понял его, но мне не хотелось вновь признаваться, что я ничего не понял. Увидев это по моему лицу, он усмехнулся, опять взял меня под руку и вывел обратно в фойе.

– Не обижайтесь, но юристы зачастую слишком обычны. Я чувствую это, когда вижу юриста, столкнувшегося с необычной проблемой.