— Томка, а что у тебя с голосом-то? — подозрительно спросила меня моя верная подруга Лейсан и тут же сама ответила: — Ты волнуешься, что ли?

— Чего спрашиваешь, если и так все знаешь?

— Ну, мать, ты даешь. Ведешь себя, как будто первый раз на свидание идешь!

— Ну, не первый… — смутилась я.

— Ну, и не последний, — поддержала меня подруга. — Если ты из-за каждого свидания так сильно переживать будешь, то запросто заработаешь себе инфаркт. Я же чувствую, что тебя прям лихорадит.

— Ой, Лейсан, ты ведь прекрасно знаешь, что это не какое-нибудь простое свидание. Это моя судьба. Сама не знаю, что со мной происходит. Меня всю колотит. Я боюсь.

— Кого?

— Сама знаешь кого.

— Своего француза, что ли?

— Его, будь он неладен.

— А он что, у тебя такой страшный? На фотографии — так просто красавец! Его только на обложке модного журнала снимать. Кстати, а что это ты так рано приехала? До поезда еще целых сорок минут.

— Я боялась не успеть.

— Да, нервы у тебя ни к черту. Ты бы что-нибудь успокоительное выпила. Валерьянки, например.

— Я уже целый бутылек выпила.

— И что?

— Меня еще больше колотить стало.

— Тома, я не пойму, чего ты боишься?

— Сама не знаю, — честно ответила я и нервно прикусила губу, напрочь позабыв про свою яркую дорогую губную помаду. — Я сегодня всю ночь глаз не сомкнула. До утра еле дотерпела. Мысли все в голове путались. Не знаю, как с ума не сошла. Вот и приехала на вокзал ни свет ни заря.

Если ты так волнуешься, то нужно было с ним в Москве встречаться, как раньше. Какого черта он в нашу Казань прется?! Приехал бы, как белый человек, на тысячелетие города. Каких-то три несчастных месяца осталось до празднования. Так нет же. Прется именно тогда, когда ему здесь делать нечего. Испокон веков принято: иностранцам все самое лучшее показывать — и не стоит это правило нарушать. Что он, три месяца потерпеть не мог?

— Три месяца не могли ждать ни он, ни я, — произнесла я усталым голосом. — Я бы тоже с удовольствием встретилась с ним в Москве, на нейтральной территории, но он сам изъявил желание приехать в Казань именно сейчас.

— Тогда пусть смотрит раскопки, если ему так сильно хочется. Казань сейчас вся изрыта тракторами и бульдозерами. Если ему нравится смотреть на строительную технику, то ради бога.

— Ладно, не утрируй. Помимо раскопок, тут еще есть много чего посмотреть. Я не за это переживаю, хотя и за это тоже.

— А может, вы вообще из гостиничного номера выходить не будете. Я имею в виду из кровати вылезать. Завтрак, обед, ужин прямо в номер. Будете смотреть на Казань из гостиничных окон, — тут же принялась фантазировать Лейсан. — В конце концов, он сюда не на экскурсию приехал, а ты к нему экскурсоводом не нанималась. Думаю, что у вас будут занятия поинтереснее. Кстати, а почему он не на самолете, а на поезде едет? Экзотики захотелось? Решил на наши края через окна поезда посмотреть?

— У него фобия.

— Какая еще фобия?

— Аэрофобия. Он самолетов боится.

— Как же он из своей Франции до Москвы добирался? На перекладных?

— На самолете.

— Ты же говоришь, что он самолетов боится.

— К «Боингам» и «Илам» он нормально относится, а вот наших «тушек» боится. А до Казани одни «тушки» летают.

— Что-то я не пойму: мужик он у тебя или не мужик?! В моем представлении мужик вообще ничего бояться не должен.