— Меня зовут Кадан. Мистер Керн нанял меня вчера. Возможно, он забыл вам сообщить, потому что…

Кадан слишком поздно опомнился и скривил рот. Ему захотелось исчезнуть. В этот день, окрашивая батареи и прикидывая, что можно сделать на трассе сумасшедшего гольфа, он старался не встречаться лицом к лицу с родителями Санто Керна. Ведь пришлось бы выражать соболезнования.

— Мне жаль Санто, — добавил Кадан.

— Конечно, — ответила Деллен, спокойно глядя на него.

Кадан неловко зашаркал ногами. В руках он по-прежнему держал малярную кисть. И в тот момент вдруг озадачился вопросом, что ему с ней делать. А с банкой для краски? Никто не говорил ему, куда всё это положить по окончании рабочего дня, а он не догадался спросить.

— Ты знал Санто? — поинтересовалась Деллен Керн.

— Да, немного.

— И что ты о нём думаешь?

Деллен толкала Кадана на опасную почву. Парень замялся и пробубнил:

— Санто купил у моего отца борд.

Кадан не упомянул Мадлен, не хотел её упоминать.

— Понимаю. Но ты не ответил на мой вопрос.

Деллен прошла к шкафу, открыла дверцу и заглянула внутрь. И заговорила прямо оттуда:

— Санто был очень на меня похож. Ты вряд ли это заметишь. Я так поняла, что вы не были близко знакомы?

— Ну да. Я видел его со стороны. Когда он только начинал учиться сёрфингу.

— А ты хороший сёрфер?

— Я? Нет. Я, конечно, умею. Но у меня другие интересы.

Деллен закрыла шкаф.

— Что за интересы? Спорт, наверное. У тебя спортивное сложение. И девушки… У молодых людей твоего возраста женщины — одно из главных увлечений. У тебя так же? — Деллен нахмурилась. — Мы можем открыть окно, Кадан? Тут так пахнет краской…

Кадан хотел напомнить, что это её гостиница и она может делать тут что угодно, однако он осторожно отложил кисть, подошёл к окну и с трудом его отворил. Видимо, надо смазать детали. Вообще, окнами надо заняться.

— Спасибо. Я закурю. Ты куришь? Нет? Странно. У тебя вид курильщика.

По идее, Кадан мог поинтересоваться, как выглядят курильщики, и если бы ей было между двадцатью и тридцатью, он бы так и сделал. Такие вопросы носят метафорический характер и могут привести к неожиданным открытиям. Но в данной ситуации Кадан предпочёл промолчать.

— Не возражаешь, если я закурю? — продолжала Деллен.

Кадан покачал головой, надеясь, что она не станет просить у него огоньку. Видно было, что к таким женщинам, как она, мужчины подскакивают как ошпаренные. Но у него не было при себе ни зажигалки, ни спичек. В своём предположении Деллен была права: он курил, но в последнее время старался избавиться от этой привычки, тщетно убеждая себя, что в его проблемах виноват табак, а не спиртное.

Сигареты у Деллен были, и спички тоже. Она закурила, затянулась и выпустила из ноздрей дым.

— Чьё это дерьмо горит? — подал голос Пух.

Кадан вздрогнул.

— Простите. Пух часто слышал эту фразу от моей сестры. Он ей подражает. Он всем подражает. Просто сестра терпеть не может курильщиков.

Подумав, что последнее замечание выглядит как критика, Кадан снова извинился.

— Ты нервничаешь, — сказала Деллен. — Наверное, это я так на тебя действую. А птичка хорошая. К тому же не понимает смысла слов.

— Иногда мне кажется, что понимает.

— Когда говорит о траханье?

Кадан моргнул.

— Что?

— «Полли хочет трахнуться», — напомнила Деллен. — Это первое, что выдал Пух, когда я вошла в комнату.