|
Анюта и подумать не могла, что ее мужчина окажется до такой степени не бойцом. Полгодика помыкался, разослал несколько резюме, нехотя сходил на парочку собеседований… А потом начались ницшеанские рассуждения под красное вино: кто он такой, чтобы начинать все сначала? Анюта пахала, как крепостная крестьянка, надеялась, что Вася опомнится и все вернется на круги своя. Но с вина он перешел на водку, потом на дешевый самогон, а однажды… Анюта до сих пор плачет, когда это вспоминает… Однажды отнес в комиссионку ее единственную дорогую вещь — каракулевую шубку с норковым воротником, его же свадебный подарок. Анюта шубу эту любила так, словно она была ее домашним животным. Любовалась, на лето надежно упаковывала в специально сшитый чехол, зимой с наслаждением выгуливала… Эта шубка была для нее больше чем просто красивой одежкой. Первый дорогой подарок любимого мужчины, в некотором роде символ семейной сытости. А Вася ее на водку променял. Уже тогда ей стало ясно, что их брак не протянет долго. Так и вышло — в один прекрасный день Василий собрал чемодан и отбыл к собутыльнице, продавщице универмага, крашеной блондинке с варикозными ногами, гнилыми зубами и смутными амбициями. Анюта и сейчас иногда встречает их вместе — они чинно прогуливаются по главной площади городка. Вася в телогрейке и засаленных брюках и его новая пассия с аляповато размалеванным лицом. Пьют пиво прямо на улице, как безбашенные студенты, беззлобно матерятся и, кажется, уже давно пребывают в том особенном состоянии буддийского пофигизма, которое свойственно большинству русских алкоголиков.
Вот уже шесть лет Анюта пыталась ужиться с социальным статусом матери-одиночки. И иногда ей приходилось так трудно, что хотелось в голос завыть на луну. Лизонька, ее любимая девочка, нежный аленький цветок, родилась ровно через девять месяцев после их свадьбы, Анюте еще не было и девятнадцати. И все эти годы дочка была единственным источником света в ее унылой скучной жизни. А теперь и ее нет… То есть формально Лиза есть. Она звонит два раза в неделю и бодро врет, что все у нее хорошо, что пусть она не поступила во ВГИК, зато ее непременно возьмут в «Щепку», и она встала на учет в каком-то актерском агентстве, и у нее новая яркая жизнь, новые подруги, новые сапоги и свидание чуть ли не с самим Дмитрием Дибровым. Но в ее голосе чувствуется такая тоска, что после этих разговоров Анюта по два часа, запершись в ванной, плачет. Хотя запираться ей больше не от кого — может хоть в голос рыдать посреди гостиной. Своенравная амбициозная Лизонька, дитя новой эпохи, уверенная в себе мечтательница, сразу после школьного выпускного бала отбыла в Москву, чтобы стать великой актрисой. А Анюта не смогла, не нашла в себе сил ей помешать. И каждый день она мечтала о том, что Лизонька образумится и вернется, что она поймет — лучше получить образование и стать признанной королевой в маленьком городке, чем очередной девушкой-никто в огромном мегаполисе. Но Москва уже вонзила в нежную Лизину шею свои вампирские клыки, отравила ее кровь желанием блеска, и Анюта ничего, ничего с этим поделать не могла. И вот однажды ранним вечером Анюте позвонила московская приятельница Ирка. Так сказать, подруга детства. Когда-то их родители являлись гордыми обладателями соседних дачных участков. Четыре сотни, косенький дощатый туалет, грядки с морковью, которые заставляют полоть в самый неподходящий момент, когда все подруги бегут на пруд купаться; душистые смородиновые кусты, заклеенные пластырем коленки, побрякивающий велосипед… Беззаботное детство, которое три летних месяца Ирка и Анюта делили на двоих. Потом Ирка поступила в МГИМО, вышла замуж за сына посла какой-то латиноамериканской страны, обросла новыми реалиями — соболиными шубами, светскими раутами, впечатлениями от поездки на Гавайи, которыми неловко делиться с Анютой, так и не посмевшей перерасти захолустный тихий городок. |
