Остались позади витрины Хенли, банк Ллойда, и он вошел в подъезд Беркли-сквер Хаус. Кивнул охраннику – тот в ответ коснулся козырька фуражки: узнал. Беркли-сквер Хаус был одним из лучших торговых домов в городе и задавал тон в коммерции. На разных этажах здания одна под другой разместились крупные международные компании и транснациональные корпорации, чья финансовая мощь превосходила бюджеты правительств многих стран. Максим подумал, что здание, выкрашенное в желтый, по сути, является могущественным торговым казначейством: за год здесь проворачивались сделки на сотни миллиардов долларов. При этом оно было довольно невзрачно и ничем не выделялось среди других построек симпатичного, хорошо озелененного квартала в самом сердце Мейфера. Большинство лондонцев, ежедневно проходивших мимо, вряд ли имели представление о его значении. А ведь оно служило основой успешной деятельности великого множества гигантских торговых объединений Англии, являлось местом, где оседали огромные суммы.

Максим пересек беломраморный, устланный коврами холл, вошел в лифт и поднялся к офису Алана Трентона на шестой этаж. Он постучал, дверь открыла секретарша Алана, работавшая со своим шефом многие годы. Увидев Максима, она тепло улыбнулась ему.

– Добрый вечер, мистер Уэст. Ах, простите, дорогой. Я хотела сказать: сэр Максимилиан!

Оставив в стороне ее извинения, Максим одарил секретаршу ослепительной улыбкой.

– Привет, Эвелин, – сказал он, высвобождая руки из рукавов пальто.

Она проводила Максима в кабинет Трентона, сообщив на ходу:

– Он ждет вас.

Алан Трентон стоял у низкого чиппендейловского буфета красного дерева с бутылкой «Брют» в одной руке и старинной серебряной чашей в другой. Ровесник Максима, он выглядел старше, ибо был толст, среднего роста, и хотя и светловолос, но уже с залысинами.

– Максим! – воскликнул он, и в его бледно-голубых глазах отразилось явное удовольствие.

Он со стуком поставил бутылку на буфет и поспешил навстречу гостю, пожал руку Максиму и полуобнял своего старинного любимого друга.

– Рад тебя видеть, – сказал он.

– И я тебя тоже. Давненько мы не виделись, и все по моей вине.

– Ничего страшного, я все понимаю, – просиял Алан. – Я знаю, я мог бы сказать это по телефону, но мне так хотелось выразить это лично. Поздравляю, Максим. Давай… в твою честь!

– Спасибо, Корешок, – сказал Максим, называя Трентона прозвищем, которое присвоили ему в школьные годы. – И кто бы мог подумать, а?

– Я мог, Граф, вот кто, – отпасовал реплику Алан, употребив в свою очередь кличку, которой наградил Максима лет тридцать тому назад. – И спасибо тебе за то, что отозвался сразу и пришел. Я знаю, как ты дико занят.

– Так по какому же случаю я здесь? – Во взгляде Максима сквозило любопытство, темная бровь приподнялась.

Трентон не торопился с ответом. Он опять подошел к буфету и взял бутылку.

– А что, если нам принять капельку игристого, старина?

– Спасибо, но вроде не с чего, – начал было Максим, однако, сообразив, что шампанское в его честь, поспешно добавил: – Впрочем, почему бы и нет? Но, в самом деле, только капельку.

Максим наблюдал, как Трентон разливает шампанское, и ждал, когда же приятель подойдет к теме их встречи. Однако Алан продолжал молчать, и Максим, выйдя на середину кабинета, принялся осматривать интерьер.

Алан только недавно завершил отделку офиса, и Максиму понравилось то, что он увидел: приятель сумел создать атмосферу уюта и изящества.