Эту женщину отыскал Персиньи.

 — Она должна быть красивой, умной, хитрой, бонапартистской, чувственной, не особенно строгого нрава, — объяснял Луи-Наполеон.

 Виконт поклонился:

 — Все эти качества соединены в одной женщине, с которой я познакомился в Лондоне. Ей двадцать восемь лет, она родилась в Париже, ее девичье имя Элеонора Бро. После учебы в парижской и миланской консерваториях она пела в Венеции и Лондоне. В 1831 году она вышла замуж за сэра Гордона-Арчера, военного комиссара при франко-испанском легионе. Потом она пела в Риме и Флоренции, где ее муж умер от тифа. Убежденная бонапартиста — ее отец был капитаном императорской гвардии, она возвратилась в Англию, где несколько раз выступила перед королем Иосифом. Вот там-то я ее и встретил в 1835 году…

 Что-то вспыхнуло в сумрачном взгляде Луи-Наполеона:

 — Какова она в обнаженном виде?

 Персиньи, на воодушевление которого было приятно смотреть, стал описывать свою любовницу такими эпитетами, которые вполне подошли бы Сикстинской капелле…

 Принц кивнул:

 — А в постели?

 На этот раз Персиньи с удовольствием стал делиться личными воспоминаниями и рассказал о непокорной и изобретательной натуре г-жи Гордон в области любовных утех. Картина показалась столь соблазнительной, что Луи-Наполеон выразил желание увидеться как можно скорее с такой исключительной женщиной и самому оценить ее достоинства.

 — Где же она сейчас?

 — В Баден-Бадене. У нее там 1 июля концерт. Я уже приобрел билеты…

 В восторге от этой волнующей перспективы, Луи-Наполеон тут же велел везти себя в Готлибен, где и провел с предполагаемой дочерью Хадсона Лоува одну из тех ночей, которые в жизни мужчин не забываются.

 Несколько дней спустя принц и Персиньи уже сидели в огромном зале казино в Баден-Бадене.

 Занавес внезапно поднялся, и на сцену вышла дама солидных размеров. Рост ее приближался к отметке 1, 80 м. У нее были черные как смоль волосы, сверкающие огнем глаза, широкие, как у гренадера, плечи и гигантская грудь.

 Луи-Наполеон, любивший женщин в теле, наклонился к Персиньи.

 — С таким декольте, я полагаю, она может завоевать армейский корпус…

 Г-жа Гордон запела. Ее густое контральто, ради усовершенствования которого она занималась фехтованием и стрельбой, заставляло дрожать люстры.

 Слушая ее, принц высказался относительно будущего:

 — Я знаю офицеров, — сказал он, — такая женщина могла бы соблазнить полковника. Кроме того, она сможет зачитывать прокламации.

 После того как концерт закончился, принц приказал отнести ей трехцветный букет. Узнав, кто послал цветы, г-жа Гордон едва не лишилась сознания.

 — Как я могу отблагодарить принца? — спросила она у посланного Персиньи человека.

 — Приняв его этой ночью у себя.

 В полночь Луи-Наполеон и Персиньи явились в гостиную г-жи Гордон.

 Хозяйка дома со слезами на глазах кинулась перед принцем на колени.

 Он галантно поднял ее с пола и с огорчением отметил про себя, что едва доходит ей до груди.

 — Я, конечно, не музыкант, но мне нравится ваша манера петь, — сказал он, устремив на нее свои бесцветные и непроницаемые глаза, которые так нравились женщинам.

 Певица ответила ему взглядом, способным растопить ледяное жилище эскимосов.

 Но к счастью, очаровательная английская служанка объявила, что ужин подан. «Луи предложил даме руку, — рассказывает Альфред Нейман. — Певица ухватилась за нее и решительно прижала ее к себе.