— Конечно, вспоминала… — отозвалась Линн, демонстрируя неподражаемую сдержанность. Но…

— При чем тут «но»?

— Короткая интрижка меня не привлекает.

— А что привлекает?

Линн задумалась. Ей отчаянно хотелось сказать правду, и лучшая возможность вряд ли представится. Но что, если ее снова ждет унизительный отказ? Что, если повторится старая история, на этот раз с Норманом, и бывший шеф ответит, что к долгосрочным обязательствам не готов, что ничего определенного обещать не может, что, к превеликому сожалению, ему с Линн Бекиншоу не по пути.

Врожденная честность боролась в Линн с гордостью: чему отдать предпочтение? Но ведь один раз она уже пошла на поводу у гордости. И чем это закончилось? Двумя неделями беспросветного горя!

— Я нарочно отправилась в тот же ресторан, где должен был быть и ты, — созналась Линн. — И вела себя с таким расчетом, чтобы ты непременно меня заметил.

Норман до боли закусил губу.

— Я знала, что, увидев меня с Реймондом, ты тотчас же меня уволишь. Ты ведь поставил мне ультиматум!

Каждое новое признание давалось Линн все труднее, но отступать было поздно.

— Понятно.

— Да? Что тебе понятно, Норман?

— Что разговор наш не имеет смысла. Мне вообще не следовало приходить. — С этими словами он встал.

— Я еще не кончила! — резко бросила Линн.

Мгновение Норман глядел на нее так, словно собирался послать ко всем чертям, затем проворчал:

— А что тут можно добавить? Ты хотела уйти из моей жизни и выбрала путь наименьшего сопротивления.

— Да, я хотела уйти из твоей жизни, — подтвердила она, следя, как взгляд собеседника становится все более отчужденным. — Да, я выбрала путь наименьшего сопротивления, потому что… испугалась.

Ну вот, она произнесла роковые слова, но земля почему-то не перестала вращаться вокруг своей оси. И дыхание не прервалось.

— Чего испугалась?

— Я не могу рассказывать, когда ты стоишь, — прошептала она. Норман неохотно сел и приготовился слушать. — Ты мой первый мужчина после Реймонда, — призналась Линн, решив, что не скроет ни единой подробности, даже если откровенность ее убьет. — Когда я только начала на тебя работать, я сознавала, что ты… очень привлекателен, но на меня твое обаяние не действовало. Или, по крайней мере, так мне казалось. Наверняка судить трудно. Реймонд отпугнул меня от мужчин: я привыкла высматривать в них самое худшее.

Линн нервно сцепила пальцы.

— Не знаю, когда все изменилось… Знаю лишь одно: мы с Корой уехали в отпуск, соседка моя наслаждалась солнцем и морем, а мне не терпелось вернуться в Англию, к работе… И к тебе.

Она храбро подняла взгляд: пусть собеседник высмеет ее, если угодно! Но Норман и не думал потешаться, напротив, он смотрел на нее очень серьезно.

Мне и в голову не приходило, что я могу тобой увлечься. Я убедила себя, что Реймонд скомпрометировал в моих глазах весь мужской пол. И только снова встретившись с ним в Корт-хаусе, я поняла, насколько преувеличивала власть Монкфорда над моей судьбой. Я словно жила в темноте — вдруг шторы отдернули и хлынул свет. Я поняла, что мои чувства к Реймонду — лишь детская влюбленность, не более! А потом мы с тобой… провели ночь вместе.

— И?..

Линн помолчала. В гостиной воцарилась тишина, но не зловещая и напряженная, а доброжелательная, словно придающая ей сил.

— И я узнала, что такое любовь, — призналась она. — Я провела с тобой ночь, потому что полюбила тебя, и ушла по той же причине.